пять тысяч триста восемьдесят два, Сорок пять тысяч триста восемьдесят три, Сорок пять тысяч триста восемьдесят четыре…
***
Зараза, снова сбился… Я понял, что нахожусь тут слишком много времени. Сколько бы ни отчитывал секунды, меня постоянно сбиваюсь другие мысли. За всё это время ничего не происходило. Надо ведь себя хоть как-то развлекать… Будь я человеком, то, возможно, нет, точно бы свихнулся! Но нет, как будто вчера сюда попал. Куда? Мне-то откуда это знать?! Я ничего не чувствую и ничего не вижу. Придумал себе в голове комнату, там и живу. И сам с собой говорю.
Мебель сделал себе знатную. Полностью черный, круглый, стол, в стилистике девятнадцатого века. Шкафы и комоды, также черные, пустовали. Ну, а чем мне их забить? Воображаемой утварью? Было дело. Но, как то быстро надоело. Даже окно, которое никуда не ведет, существует в моей воображляндии.
И не надо мне тут говорить, что я свихнулся и этого всего не существует. Я это знаю! Но никто бы не смог так долго держаться. Да и, если честно, до сих пор поражаюсь, как полностью не сошёл с ума.
– Сколько я уже насчитал? – метался из стороны в сторону.
– Шестьдесят миллионов четыреста две тысячи тридцать секунд ну или сто шестнадцать лет. И то – это только то, что ты насчитал. Может быть, и больше. Да и знакомы мы с тобой не так давно. Всего лишь эти же сто шестнадцать лет, – за столом сидел мой воображаемый друг-собеседник. Фантазии у меня хватило сделать его обычным сгустком черной материи.
– Может чаю? – и это улыбнулось безо рта. У него не было формы как таковой, но понять где «голова» или «задница» я мог. Может, я глуп и не могу представить себе нормального собеседника? А может у меня кукуха уже давно уехала и даже не попрощалась?
– Эх, да мне хоть мочу, но, чтобы я хоть что-нибудь почувствовал! – самое печальное, что я ничего не ощущал. Ну, да, логично. Как существу, без каких либо рецепторов, что-то ощущать? Это ведь не сказка.
Всё это время я был там же, где и всегда. Нигде! Вот вам и рай, а может, и ад? За всё это время успел, и поверить в бога и разувериться в нем. Слишком много времени прошло с моего попадания сюда…
– А хочешь, я помогу выбраться отсюда? – поставило «это» своим щупальцем черную чашку на стол.
Ага, конечно! Походу у меня крышу полностью снесло. Сам себе предлагаю выбраться отсюда.
– Ну, давай, гений! Cкажи мне, как выбраться из этой задницы? Ты не можешь от слова совсем! Как и я… Ты плод моего больного воображения! – сам себя вывожу из себя. Мдя, психушка по мне плачет. – Давай же! Удиви меня, Гело!
Этот сгусток обозвал себя Гело.
– Что ж, раз ты просишь, – на материи, где должно быть его лицо, появились две черные полосы, что медленно начинали раскрываться… Что, за, нахер?!
Ярко-красные, как жерло вулкана, глаза, появились у моего собеседника. Разрезался рот и растянув его в виде жуткой улыбки стало видно огромное количество острых, как бритва, зубов.
