она раздавила его.
– Тогда я рада, что отдала ее тебе.
Нари трясло от гнева, когда она убегала из ханаки. К черту Ализейда аль-Кахтани и его идеализм. К черту Дэвабад, обреченный, отравленный город, которому она пыталась помочь. В Великом храме уже было достаточно алтарей, посвященных Нахидам, принявшим мученическую смерть. Нари не собиралась пополнять их ряды.
Она не вернулась в аптеку. Пусть сначала вернется Али, соберет вещи и отправится в свое бессмысленное путешествие по Нилу. Может, когда он будет умирать от голода, заблудившись на берегах какого-нибудь безвестного ручья, он поймет, что нужно было к ней прислушаться.
И она ушла гулять по городу. Не вдоль берега реки, а в глубь людных каирских улиц, ведущих к холмам, через кварталы мигрантов. Нари не хотела покоя, к которому склонял полноводный Нил, приглашая к тихому созерцанию. Она хотела отвлечься на шумную человеческую жизнь и суету: детские игры и сплетни соседей. Обычную жизнь, которой она могла бы жить последние пять лет, но оказалась пешкой в опасных политических играх кучки мстительных, воинственных джиннов. Она шла, не обращая внимания на то, куда идет, в глубине души надеясь, что заблудится настолько, что к тому времени, как она доберется до дома Якуба, Али уже уйдет, и последнее звено, связующее ее с волшебным миром, будет разорвано.
И все же, несмотря на желание оторваться от этого этапа своей жизни, Нари не удивилась, когда ноги принесли ее туда, где все и началось.
Пустой удел, где она проводила зар, оставался подозрительно нетронутым, хотя район стал более оживленным, у соседних многоквартирных домов появились дополнительные этажи, а вдоль стен были пристроены хижины. Якуб говорил, что люди в Египте надеются на перемены. Француз повержен, а новый заморский правитель обещает реформы. Все больше людей переезжало в город в поисках новых возможностей.
Она хотела предупредить их не делать этого. Видеть, как разрушаются твои мечты, больнее, чем никогда не мечтать.
Однако даже робкие надежды на лучшее не коснулись этого удела. Невзрачный землистый квадрат был завален мусором, а единственным обитателем оказался рыжий кот, вылизывавший усы.
Не в первый раз она подумала о Басиме. Вынули ли из ее горла стрелу Дары, прежде чем передать тело девочки скорбящей матери – матери, которая накануне расцеловывала Нари в щеки и осыпала благословениями? Обуглились ли ее пальцы от одержимости ифритом и провела ли она свои последние мгновения в агонии только потому, что Нари, повинуясь какой-то прихоти, решила запеть по-дивастийски?
Ты ответственна за смерть этой девочки не меньше, чем Дара и Визареш. Со стороны Нари было верхом самонадеянности промышлять традициями, которых она не понимала, превращая способности, предназначенные для исцеления, в способ обмана невинных людей. Так же она поступила и с печатью Сулеймана, забрав ее у Дэвабада и уничтожив их магию.
И теперь снова окунуться в эту неопределенность и опасность? Когда у нее появился шанс оставить все позади и начать
