пробормотал Присби.
Он наконец перестал орать в микрофон и еще не успел отдышаться.
– Ладно, не трудитесь. – Карл медленно дотянулся до него через стол. – Я сам.
Он сдернул с консультанта очки и аккуратно положил рядом.
– Нет! – только и успел пискнуть консультант, догадавшись, что сейчас произойдет.
Кулак ударил точно в эти ненавистные губы, расквасил их, загнал зубы в глотку. Консультант кувыркнулся назад вместе со стулом и растянулся на полу. А Карл даже не заметил, что у него на руке не выдержала новая кожа, что с пальцев закапала кровь. Он возвышался над скулящей бесформенной кучей и хохотал.
В приемной робот-секретарь повернулся к нему и что-то проговорил. На холодной стеклянно-стальной физиономии читалось неодобрение. Не переставая смеяться, Карл схватил тяжелый осветительный прибор и от души врезал по блестящему лицу. Он так и вышел в вестибюль – со стойкой от лампы в руках.
Какая-то часть Карла верещала от ужаса перед случившимся. Но только часть. Ее истеричный голосок быстро захлебнулся в накатившей горячей волне наслаждения. Сейчас Карл крушил запреты – все, какие только можно. На самом деле он крушил стены клетки, в которой был обречен провести всю жизнь.
Его отпустило, только когда он уже спускался в автоматическом лифте. Смех понемногу утих. Карл вытер струящийся по лицу пот. И тут зазвучал тонкий голосок:
– Карл Тритт, вы нарушили условия исполнения вашего наказания, и соответственно ваш срок увеличивается на…
– Где ты?! – взревел он. – Кончай прятаться и зудеть в ухо! Выходи!
Он вперился в стену подъемника. Ага, вот она, стеклянная линза.
– Видишь меня, да?! – проорал он, обращаясь к линзе. – Так и я тебя вижу!
Стойка от лампы взметнулась и хряснула по стеклу. Еще один удар прорвал тонкую металлическую сетку и достиг динамика. Тот печально кудахтнул и затих.
Снаружи люди разбегались врассыпную, но Карла они не интересовали. Эти несчастные всего лишь жертвы, такие же, какой был он сам, – и сейчас не до них. Ведь у него есть настоящий враг. Каждый видеоэкран на пути получал погнувшейся стойкой. Карл безжалостно колошматил динамик, покуда тот не умолкал. За его спиной тянулась вереница изувеченных онемевших роботов.
Его неизбежно должны были поймать. Карл об этом не задумывался, да и какая разница. Это был высший миг его бытия. То, ради чего стоит жить. Жаль, он не знал ни одной боевой песни, а то бы спел. В голову лезла только слегка непристойная песенка из школьных времен. Ладно, сойдет и такая. Горланя во всю мощь легких, Карл продолжал пятнать следами разрушения сияющую поверхность города.
Динамики не оставляли попыток что-то сказать Карлу, но он разбивал их, едва заслышав. Срок его наказания увеличивался с каждым ударом.
– …В совокупности составляет двести двенадцать лет, девятнадцать дней и… – Голос пресекся: кто-то в цепочке сообразил, что грозит преступнику неисполнимыми
