контуры галактик. Там, в тюрьме, Оллин так и не смог толком подобраться к информации о своем местоположении, и если обучающие нейропрограммы иной раз получалось воровать сквозь крошечное оконце, организованное в сетевом шлюзе, то со средствами навигации дела обстояли куда хуже. Точнее, вообще никак.
Небо снаружи стремительно наливалось темнотой, как будто Оллин благополучно покидал освещенную сторону планеты, уходя в ночь. Потом некоторое время корабль пронзал носом облака, и вокруг разлилось мутное марево.
– Предложи варианты, – наконец сказал он.
За панорамным окном уже разворачивался черный бескрайний космос с вкраплениями звезд, кое-где перехлестнутый цветными пятнами туманностей. Оллин почувствовал, как глаза защипало. Не верилось в то, что постылый пятачок почвы, накрытый куполом, остался в прошлом. И одновременно удушающей волной накатил страх. Ведь теперь он… по-прежнему один, но уже не в безопасной тюрьме. Вокруг пустота. Любая оплошность равносильна смерти.
– Нода Федерации, идентификатор ID5067890, расположена в трех гиперпрыжках от позиции, – вещал голос корабля.
– Ранжировать по удаленности от центра, – брякнул наугад Оллин.
– Федерация не имеет центра, – возразил интеллект корабля голосом строгого учителя, – принципы Федерации заключаются в равноправии нод.
– Хорошо… – Оллин помялся, – тогда ближайшая обитаемая планета за пределами Федерации.
Динамики щелкнули, что-то зашуршало, словно невидимый собеседник углубился в перелистывание справочника.
– Эрфест, шесть гиперпрыжков.
– Энергетическое обеспечение корабля?
Снова тихий шелест.
– Уровень энергетического обеспечения рассчитан на двадцать гиперпрыжков. Затем требуется дозарядка.
– Тогда цель – Эрфест, – сказал Оллин.
– Рекомендую пристегнуться, – тотчас отозвался корабль, – между пятым и шестым гиперпрыжком будет двухчасовой перелет в режиме реального времени, возможен отдых.
Оллин не стал сопротивляться. Продел руки в ремни, щелкнул на груди застежкой.
Корабль определенно готовился к первому гиперпрыжку. Корпус начал вибрировать, едва слышимый гул двигателей усилился. Колючие точки звезд на фоне черного космоса резко надвинулись, размазываясь в дрожащие линии.
«Вот и все, – подумал Оллин, – свободен».
И рассмеялся.
Он смеялся, потом смех перешел в сдавленные рыдания. Совершенно голый, в чужом кресле пилота, на чужом корабле, несущемся сквозь тысячи световых лет на неизвестную планету. На сердце было легко, как будто он только что сам обрел крылья… А потом придавило тяжелой вязкой печалью. Оттого, что никогда больше не увидит Аси, единственное близкое существо во всей вселенной.
То, что гиперпрыжки та еще дрянь, Оллин понял сразу. Состояние
