ничтожество Романовы подняли до небесИ тем мозги людей подвергли длительной осаде,
И дрогнул русский человек, и сдался,
Любым правителем стал восхищаться
И не заметил, что так низко оказался,
Что всякая другая жизнь над нами в вышине.
А войны волнами накатывались на народ,
Иного способа вершить дела цари не знали,
И герб всё требовал: «Убей! Убей! Убей врага!
Во славу скипетра, державы, корон, чужого трона
И очень дохлого двуглавого орла».
Но вот последний царь – известный полудурок, —
Все войны проиграв вчистую,
Не глядя власть отдал неведомо кому.
С восторгами сбивали наши деды поганый герб
И вниз бросали, словно в бездну, надеясь: навсегда.
Теперь во власти наши демократы,
Моралью и умом слишком горбаты,
И наступили мы опять на те же грабли
С убийственно летящим черенком.
Святые символы должны быть на гербе,
То, без чего не могут жить ни человек, ни государство:
Ум, разум, интеллект, духовность, мыслей совершенство,
Здоровый, добрый, крепкий дух,
Труд славный, и правопорядок,
И нрав спокойный без изъяна.
Слаб человек – всесилен его разум.
Не может даже гений человек
Свершить и толику того,
Что может разум сделать просто.
И упрощается задача:
Оставить царствовать лишь разум,
Отбросив от него людей пороки.
И механизм правления как на ладони
И в фразе заключён простой и ясной,
Которую я написал тут прозой, не стихами:
«Никто не может быть лишён права на подачу в суд любого обращения, его обязательное рассмотрение и разрешение в установленный срок с возложением расходов и проигранного на проигравшего».
Меня бодрит и смысл, и совершенство фразы,
И горд я, что творение моё
В века войдёт как формула правопорядка
И механизмом совершенствования станет
Людей, законов, бытия и государства,
Россию безалаберную, воровскую
Направит на развитие без криминала,
И будет полностью востребован народа интеллект.
Для этого немного надо:
Чтоб формула моя статьёй закона основного стала.
Бесславие России
Гляжу я на российский герб
И вижу в нём безумия абсурд,
Доведённый до совершенства
Давленьем наглым на умы:
Две головы в мучениях от злобы,
Что тяжело держать короны,
Неприменимые в стране.
От этого глаза не видят свет и прок
И давит тяжесть на желудок,
Выталкивая всё наружу
Без удержу поносом и рвотой.
А лапы тоже несвободны:
Чтоб защитить ненужные короны,
Вцепились намертво в державу
И скипетром размахивают ярым
До искривления костей.
И боги не хотят помочь уродству,
Утыканному
