по сердцу пришлась
Тебе царевна, юный князь.
Кто ни посмотрит на нее,
Все не минуют чар ее.
Готов ты, верно, умереть,
Лишь только б ею завладеть.
Добро, бери ее себе,
Я отдаю ее тебе.
И что теперь таить греха,
Давно ищу я жениха,
Чтоб был во всем он ей под стать,
Уж я отчаялся сыскать.
Не будем медлить, в тот же час
Я повенчаю с нею вас!
Эй, слуги, дочь сюда позвать,
В парчу и в золото убрать.
Скажите, что велел отец
Ей собираться под венец».
И слуги бросились бежать,
Царевну юную искать.
Но лишь ушли они, как вдруг
Все осветилося вокруг.
И россыпь звезд затмила день,
И их таинственная тень,
Мерцая, медленно всплыла,
И следом дочь царя вошла.
Светилось грустью и тоской
Чело царевны молодой.
Глаза скорбели из-под дуг,
Как будто их снедал недуг,
Испепелявший жар души
В миру незыблемой тиши,
И тайным тлеющим огнем
Ее сжигавший день за днем.
И пала с уст ее печать:
«Отец, ты хочешь нас венчать?
Ты хочешь клятву преступить,
Любовь и верность разлучить?
Своим оружьем выбрав ложь,
Ты смерть людской любви куешь?
Не будут вместе топь и твердь,
Не встанет рядом жизнь и смерть!
И сколько б ни было преград,
Не повернет любовь назад.
Сильнее силы нет любви,
Она в душе, она в крови,
Она и в мыслях, и в умах,
Ей чужды подлость, лесть и страх!
Любовь и ранит, и целит,
Ввергает в бездну и живит,
И в юность мужество внесет,
А старость юностью нальет.
И повторю я вновь и вновь –
Нет выше счастья, чем любовь!
И нет печальнее конца,
Чем одинокие сердца!».
Налился кровью царский взор:
Идти ему наперекор,
Тому, пред кем все тут же ниц,
Чья власть не ведает границ!
Царь понял, как бессилен он,
Разбит, подавлен, потрясен.
И кто посмел, сказать не в мочь:
Его единственная дочь!
Вот благодарности судьбы
И за любовь, и за труды!
Дочь, не подвластна ничему,
Свой вызов бросила ему!
И, стукнув царским посохом,
Извергнул молнии и гром!
Царевна глаз не отвела,
Лишь только бровью
