населению стихийное и безнаказанное расхищение жителями прилесных сел продовольствия и имущества на перевальных пунктах и базах некоторых отрядов, создало прецедент, с помощью которого оккупационные власти и их высокопоставленные пособники толкнули значительную часть антисоветски настроенного населения деревень, окружавших партизанскую зону, на настоящий грабеж продовольственных и материальных баз остальных отрядов, что в конечном итоге привело и население этих деревень, и партизан к самым тяжелым последствиям.
Существенным недостатком оказалось игнорирование Крымским ОК ВКП(б) и НКВД Крымской АССР изменений, происшедших в национальном и численном составе республики, связанных с эвакуацией населения, мобилизацией в действующую армию и выселением крымских немцев в августе 1941 г., а также недооценка возможных масштабов политического, религиозного, экономического и военного коллаборационизма, внешние признаки которого в достаточной степени стали очевидными уже с первых ней войны.
Благодушие и близорукость руководства обкома ВКП(б) привели к тому, что в состав командования партизанским движениям не был введен ни один из секретарей обкома и ни один крымский татарин, а первые секретари Судакского, Алуштинского и Ялтинского райкомов ВКП(б) – татары по национальности – не прибыли в лес для исполнения обязанностей комиссаров партизанских районов, что не позволило избежать впоследствии многих сложностей, возникших в отношениях партизан с жителями деревень, окружавших партизанскую зону. С первых же дней организационного этапа сложности и недоразумения породили взаимные претензии и недоверие, подогревавшиеся спецслужбами оккупантов и лидерами местных пособников.
Некоторые организаторы партизанского движения еще до оккупации видели сложность морально-политической обстановки и понимали, что это может проявится в период возможной оккупации. Так, И.Г. Генов отмечал[161]: «Во время своих поездок в эти дни по горам и лесам, я встретился с людьми, которые вызывают большое подозрение, с прошлым. Это люди раскулаченные, репрессированные советской властью. И вообще это антисоветские люди, которые поустраивались одни в колхозы, другие в лесничества – чабаны, лесничие, счетоводы и т. д., и т. п. Если немец придет, они верой и правдой будут ему служить…». «29 сентября. За последние дни вражеские агенты из антисоветских элементов усилили свою антисоветскую, пораженческую агитацию и пропаганду. Беда в том, что они не бездействуют, проводят эту свою зловредную работу по дезорганизации нашего тыла. Настаиваю перед Кадыевым изъять наиболее активных из них. Говорит, что он не имеет права на эти санкции. Странно!». «Хочу записать один возмутительный факт, который имел место вчера в Улу-Узене. Несколько лет тому назад один кулак по фамилии Абдураимов Смаил был раскулачен, а затем за антисоветские дела нашими органами был выслан за пределы Крыма. Прошел срок. Он вернулся. Год тому назад его приняли в к-з «3‑й Интернационал». Видимо, считали, что он уже готов «врасти в социализм».
Фонд Мемориального Музея И.Г. Генова. Рукопись И.Г. Генова. 1941–1942 гг., Тетрадь № 6. Л. 13, 26, 35, 51.
