трясла меня за раненое предплечье.
Я поморщилась от боли, прострелившей руку до плеча, и поднялась на одном локте. Надо мной и в правду нависал отец.
– Что случилось?
– Тебя вызывают на допрос в службу контроля!– прошипел он, и в слабом свете, лившемся из коридора, я увидела его широко распахнутые испуганные глаза.– Ты что-то натворила?!
Я мгновенно проснулась. К горлу подкатила волна жара, но ее тут же погасила проснувшаяся пустота. Она не избавила от страха, но сохранила ясность рассудка.
«Значит, он кому-то рассказал… Быстро хомони работают!»
Непринужденно пожав плечами, будто и понятия не имею, о чем речь, я протерла лицо ладонями и поднялась с кровати. Но в теле дрожала каждая жилка. Я скрыла слишком много. Наказание неминуемо… Единственное, что может быть положительного, – накажут отца и брата. Но мне безумно хотелось избежать этого самой.
– Дай мне одеться, я выйду через минуту,– зевая, попросила я.
– Меня поражает твое спокойствие!– возмутился отец, пыхтя сел на край кровати и нервно заломил руки перед собой.
– Тебя тоже однажды вызывали на допрос, но ведь ты был не виноват… И я не знаю, зачем меня вызывают. Я ничего не нарушала. Допросят и отпустят,– наивно заметила я.
– Не болтай лишнего!– пригрозил он: знал, о чем говорит.
Я чувствовала, как начинаю злиться. А это не приводит к хорошему. Когда ненависть закипает, не различить меня, мысли, чувства, воспоминания, картинки… Только тьма перед глазами, сила, ярость и четкая цель, которую нужно поразить…
Я ждала, когда потемнеет в глазах: это состояние все чаще накрывало волной и захватывало тело и разум одновременно… Но ничего не происходило.
«Если я не выкручусь – никого не пощажу!»– готовясь к неизбежности, сжала зубы я и медленно повернулась.
– О чем именно, отец?
Тот аж захлебнулся воздухом: чувствовал, что я уже могла догадаться, кто всему виной, только не мог в это поверить. Ведь он умнее, хитрее, способнее никчемной дочери… а значит, уверен в своей безнаказанности. Только вот я чувствовала его страх, липкой лужей растекающийся вокруг.
– Просто не приплетай лишнего. А то у вас – женщин – язык без костей,– дернул плечами отец и резко кивнул, чтобы не задерживалась со сборами.
Спустившись в холл, я увидела двух стражей. Женщину – хемани и мужчину – хомони: его взгляд издалека опалил алым огнем. В легких сразу запекло, показалось, что горло сжимают чьи-то потные пальцы… Захотелось сорваться на бег и бежать куда угодно, только подальше от хомони… Но, я опустила глаза, кивнула и после процедуры идентификации проследовала за ними к аэромобилю.
По дороге в отдел расследования нарушений законов и кодекса, чтобы не потерять контроль над собой и забыть о глазах стража хомони, пристально рассматривающих, прожигающих насквозь, я сосредоточенно размышляла о причинах вызова на допрос.
В то, что меня вызвали как свидетеля
