«Бургеры дяди Джека – для всей вашей семьи!», они молчали. Затем молодой полицейский напомнил:
– Ты, кажется, собирался поведать мне историю.
– Ах, да. Точно, парень. Я уже сказал, когда это случилось?
– Нет.
– Эта история произошла в те года, когда я сам был еще чуть старше тебя, – сказал старый полицейский. – Я едва заступил на службу в Прово, в убойный отдел. Помню всю историю в деталях, но все эти годы никому ее не рассказывал, даже если просили вспомнить самый жуткий случай за мою службу.
– Почему? – спросил молодой полицейский, заранее зная ответ.
– Наверное, специально берег ее для такой холодной зимней ночи, как эта, – задумчиво ответил старый полицейский.
Уолтер издал тихое «хм» и стал смотреть в окно, наблюдая, как снежные песчинки беззаботно танцуют в столбах желтого света.
– На самом деле такие истории лучше не рассказывать ночью, – предупредил старый полицейский.
– Я выдержу, Гленн, обещаю.
– Хорошо. Тогда я, пожалуй, начну.
Наконец-то он окончил все эти предисловия, подумал молодой полицейский. Он знал, что обилие слов возникает только от скуки. В этом была вся соль ночных патрулей.
***
Рина была необычным ребенком. Когда она родилась, ее матери сказали следующее: «Знаете, миссис, девочка шла головой вперед, а кости у новорожденных еще очень эластичные, поэтому череп немного продавился, и давление повредило мозг. Нет-нет, не весь мозг, не беспокойтесь Вы так. Пострадала небольшая область вот здесь, так что, скорее всего, всю жизнь девочка будет мучиться от головной боли. Но есть шанс, что этого не случится. Примерно семь процентов. Нам очень жаль, но на то, видимо, воля божья. Не переживайте, главное, что ребенок жив».
Рождение Рины, то, каким образом она вышла из матери, определило всю ее жизнь. Не просто так родители дали ей такое имя. Rhino – носорог, а из-за давления на лобную долю черепа у нее на лбу на всю жизнь остался бугорок. Он был едва заметен, но девочка стеснялась своего дефекта, понимая, что это ненормально, и у других детей такого нет. Поэтому до старших классов Рина отращивала челку, чтобы скрыть лоб волосами.
Головные боли, действительно, были, но не слишком сильные, и простые таблетки справлялись. Никто не обращал на это внимания, решив, что худшие предсказания врачей не сбылись. Но в один день родители Рины поняли, что бугорок на лбу все же имел свои последствия, и лучше бы это была мигрень.
Когда девочке было десять лет, она подошла к матери и сказала:
– Мама, иногда я вижу треугольник там, где его на самом деле нет.
Разумеется, мать Рины, добродушная и любящая женщина, ничего не поняла в этой фразе, а потому посчитала ее очередным проявлением странностей детского воображения. Но через несколько дней девочка во время ужина снова заявила:
– Мама, у папы вместо головы зеленый треугольник.
Рина произнесла это испуганно и смущенно одновременно, и вся
