от рабыни, Свен не мог считаться полноправным наследником отца, потому Ельг и завещал державу сыну сестры, но три года назад кияне, уставшие от долгого безвластия, готовы были признать своей госпожой Ельгу-Поляницу. Свен стал бы при ней воеводой, и у него в руках оказались бы все дела войны, торговли и сбора дани, недоступные женщине.
Но в те самые дни, когда они подошли к ступеням престола вплотную, с севера явился Ингер, которого уже перестали ждать…
– Послушай! – Свен склонился к самому лицу сестры и зашептал: – Это наш случай! – Вольно или невольно, он повторил слова, ночью услышанные от старика Нидуда. – Он показал, что у него удачи не больше, чем у мертвеца. Он выиграл ту войну с древлянами, но тогда в войске был я! Теперь он пошел на войну сам, не взял меня, чтобы не делиться славой и добычей, и нашел одно горе, смерть и срам! Это его земля Полянская не простит! Не простит потерь и позора! В каждом роду будут причитать по своим! В каждом роду его буду попрекать и проклинать! От него отвернется даже собственная дружина, потому что вождь без удачи – не вождь, а… бревно, хуже бабы! Он станет ничем, пустым местом, пожалеет, что не погиб! Я бы на его месте сам в море бросился!
Свен осекся, заметив, что опять повторяет слова Нидуда.
– Если мы не растеряемся, то стол будет наш, – переведя дух, прошептал он в ухо сестре. – Я мог бы… вовсе не пускать его в город. Подождать на островах… и покончить с ним. Свалился он нам, как снег на голову, так пусть и растаял бы, как снег!
– Замолчи! – резко бросила Ельга и отодвинулась. – Как бы ни было, пусть он лишен удачи, но он твой брат! Он наш брат, в нем наша кровь, и я не позволю даже думать о таком!
Свен вздохнул и отвернулся. Он понимал, что советы пленников меча завели его далековато, но, не зная Ингера в детстве, привык смотреть на него как на соперника, захватчика Ельгова стола, а не на собственного родича, имеющего на этот стол право крови.
– Мы должны принять его! – потише, но так же уверенно продолжала Ельга; видя, как трепещут ее ноздри и невольно поджимаются губы, Свен понимал, что ее толкает на это лишь долг, а не сердечное желание. – Должны принять и поддержать… как брата. А там уж… пусть земля Полянская решает.
Свен глубоко вздохнул. Вот опять, как три года назад, участь киевского стола будет решать земля Полянская, то есть собрание старейшин, глав родов, что и составляют эту землю. Три года Ингер сын Хрорика занимал это стол и был здесь полноправным владыкой, но поражение сбросило его опять к нижним ступеням.
– Не говори пока никому, – попросил Свен. – Два дня еще есть… сам подумаю, как быть.
– Не делай ничего без моего ведома! – предостерегла Ельга, и Свен кивнул.
В ее руках была священная власть, ее голосом говорили боги земли Полянской, и ни одно важное дело не решалось мужчинами без совета с ней.
– Только как же… – окликнула Ельга, когда Свен уже повернулся, намереваясь уйти, – а как же… она? – Ельга-Поляница выразительно
