думают, надо быть гением, чтобы их расшифровать! Нестор порылся в памяти, пытаясь вспомнить, как эти двое упоминали «канадцев» в последние несколько минут. А что с оленями? Олени тоже означали кубинцев? Латинос?:::::: Насколько это оскорбительно, если американо говорит «канадцы», имея в виду кубинцев, прямо тебе в глаза? Киплю, киплю, киплю – но держу себя в руках!:::::: Кубинец? Канадец? Олень? Какое это все имеет значение? Важно одно: сержант до того оскорблен, что бросился дразниться без оглядки, и опустился до гнусностей типа «сраный Хосе Марти». А зачем? Чтобы довести Нестора до грани открытого неподчинения, а потом посмотреть, как его вышвырнут из элитного подразделения, морского патруля, и спустят в самый низ, а то и вовсе пнут из полиции! Вышибли! Под зад коленом! И всего-то нужно вступить в пререкание с начальником в критический момент дежурства – когда все Управление ждет не дождется, чтобы они сняли этого идиота с верхушки мачты в бухте Бискейн! Нестору конец! И с Магдаленой тоже все кончится! С Магдаленой! А она уже как-то непонятно отдалилась от него – и Нестор будет втоптан в грязь, выпнут со службы, навечно опозорен.
Сержант убирает газ. Большая белая яхта под парусами совсем рядом, и шмяканье о воду уже не такое сочное и не такое частое. Патрульный катер подходит к яхте со стороны кормы.
Лонни Кайт, навалившись на приборную панель, смотрит сквозь стекло вверх.
– Боже мой, сарж, ну и мачты – сроду не видал таких высоких мачт. До самого моста, бля, а у моста, бля, средняя высота от воды восемьдесят футов с лишним!
Сержант, подваливая катер к борту яхты, и ухом не ведет.
– Это шхуна, Лонни. Что-нибудь знаешь про парусники?
– Ага… Вроде да, сарж. Слыхал что-то.
– Так делали для скорости, в девятнадцатом веке. Потому такие высокие мачты. Получается большая площадь парусов. В те времена на таких гоняли на кораблекрушения или перехватывать торговые суда, да и вообще везде, чтобы поскорее захапать добро. Уверен, мачта в высоту не меньше, чем длина корпуса.
– Откуда вы все это знаете, сарж, про шхуны? Я у нас ни одной не видел. Ни разу.
– Я внимательно слушаю…
– …на занятиях, – досказывает Лонни Кайт. – Точно. Я уже почти забыл, сарж.
Лонни показывает вверх.
– Будь я проклят. Вон он! Крендель на мачте! На верхушке передней мачты! Я думал, это комок грязного тряпья, брезента там или еще чего. Гляньте! Он вровень с мудилами на мосту! И вроде они перекрикиваются…
Нестору ничего этого не видно, и никто из троих копов не может слышать, что творится снаружи, потому что рубка патрульного катера звуконепроницаемая.
Сержант совсем сбрасывает газ, становясь бортом к шхуне. Катер замирает всего в нескольких дюймах от борта парусника.
– Лонни, – командует Маккоркл. – Бери штурвал.
Поднимаясь из кресла, он бросает на Нестора такой взгляд, будто забыл, кто это такой.
– Ладно, Камачо, принеси пользу. Открой, на хер, люк.
Нестор униженно-испуганно
