и для других вещала Святая Женщина.
– Все бы ничего, – говорила дама, – если бы не говно у вас на голове и говно, стекающее из ваших ушей. Все бы ничего, если б не говно, засохшее на ваших задницах.
Люди стояли в сторонке и непонимающе смотрели на нее, три девушки глупо хихикали. Я стоял невдалеке и наслаждался словами от Бога.
– Все бы ничего, да шуба твоя хуже, чем говно. Лучше б говна кусок, чем эта шуба, – смеялась она в лицо одной из пассажирок неразумных, – честное слово, лучше б говно было, чем эта шуба.
– Пальто твое хуже говна, лучше б говна кусок, чем это пальто. Шапка твоя… Лучше б говно было, чем эта шапка…
Она примолкла на некоторое время и ходила по станции. Смеясь. Взирая на тварей неразумных глазами святыми.
– Поезд сейчас приедет, – изрекла Святая Женщина, – обсерется, высрется и приедет, так сказать. Высрется и приедет.
Электричка прибыла, и мы погрузились в вагон. Я стоял и записывал изречения святой, стараясь ничего не упустить. Она же сидела и, посмеиваясь, глядела чистым взглядом на Детей Божьих и Срань Господню.
Что моет быть лучше встречи со святым человеком в подземке этого грешного города, в коем мне суждено влачить существование?
Приятно, что в этом насквозь прогнившем мире есть еще люди, говорящие устами Бога. Изначально я хотел написать, что это Бог говорит их устами, но так, пожалуй, будет даже правильней.
Такая вот предыстория. День начался не наихудшим образом, и теперь я наматываю круги неподалеку от памятника Ленину, непрерывно курю и думаю, какой путь ведет к новым приключениям. У меня начинают болеть мозги. Это и решает проблему.
Мозги лучше всего лечить алкоголем, а посему я решаю двинуть в один замечательный кабак в здании Госпрома. Название из соображений конспирации не оглашаю. Это заведение служит точкой сборки местных фашистов, а с этими людьми не заскучаешь.
Помню, как-то в три часа ночи встретили одного из них и потащились на кладбище. Все были совершенно убиты разными воздействующими на сознание препаратами, но, тем не менее, идея насчет кладбища нашла отклик в наших изможденных душах. Фашист по пути веселил народ, периодически куда-нибудь убегая. Однажды он даже постучался в стекло закрытого мебельного магазина и долго выпытывал у охранника, есть ли у них какой-то «Этуаль».
Нам почему-то казалось, что поход на кладбище в три ночи – лучшее, что вообще может быть изобретено посредством человеческого сознания, и что ощущения, которые мы испытаем, будут чем-то значительным в наших скудных жизнях. Но кладбище, вопреки ожиданиям, совершенно не впечатлило. Кладбище как кладбище, могилки вокруг, из них тухлятиной несет, проходы все открыты, видно, мертвецы повылазили и разгуливают в округе. Спать дико хочется. Ладно, отвлекся.
Итак, я вхожу в вышеописанное место… И что же я там вижу? Ни единого
