поворота вышел Дима Камикадзе, красавец и атлет. Когда он вставал в дверном проеме, там больше не оставалось пустот. Дима защищал честь университета на всяких областных соревнованиях, а в свободное время в нем учился. На плече у Димы покоилась двухпудовая гиря. Он увидел Свету и улыбнулся ей, как умел это делать, хотя и предполагал, что Тимофееву не понравится такая улыбка.
Едва только дрогнули усы на бронзовом лице Димы, как внезапно встрепенулась и зажила самостоятельной жизнью фотокамера. Раздался щелчок с оттяжкой, как бывает при съемке с большой выдержкой. По коридору пронесся зябкий ветерок.
– Ничего не трогай! – завопил Тимофеев и сбоку вцепился в гравиполяризатор.
– Вах! – сказал Дима, и лицо его приняло обиженное выражение.
С замиранием сердец Тимофеев и Света увидели, как гиря из черного, местами облезшего от частого употребления чугуна всплыла над необъятным плечом Димы, сильно напоминая своим поведением воздушный шарик.
– Действует! – возликовала Света.
– Еще бы, – слегка озабоченно отозвался Тимофеев. – Фирма веников не вяжет. Зачем ты это сделала?
– Я? – изумилась девушка. – Оно у тебя само щелкает!
Тимофеев перевел отягощенный подозрениями взгляд на фотокамеру.
Между тем Дима попробовал водворить расшалившуюся гирю на место, но ему противостояла непреодолимая отталкивающая сила, шедшая из надежно укрытого в земных недрах центра всеобщей тяжести. Намертво согнув на чугунной дужке пальцы, Дима вознесся к потолку. Он растопырил ноги в тренировочных брюках и стал похож на лубочного висельника.
– Помогите, – потерянно сказал Дима.
Экспериментаторы бросились наутек, с обеих сторон поддерживая прибор. Не сделав и десятка шагов, они врезались во второкурсника по имени Лелик Сегал, выскочившего на окрепшие призывы Димы. Лелик был одет в иностранные джинсы, приобретенные на нетрудовые доходы, а также в нательный крестик, заполученный неправедными путями у верующей бабушки по материнской линии. Гравиполяризатор шевельнул объективом, словно гончая, унюхавшая добычу, в результате чего Леликовы джинсы были поляризованы и неудержимо взмыли штанинами в небеса.
Наблюдать последствия парочка не стала. За их спинами раздался грохот, сопровождаемый немужским визгом. Очевидно, Лелик лишился наиболее существенной части своего убранства.
– Света, – как можно более убедительно произнес на бегу Тимофеев. – Светик… Отдай мне его. Он ведет себя, как… как…
– Ведет себя?! – переспросила девушка растерянно. – А ты думаешь, тебя он послушает?
– Пусть попробует не послушать, – обещающе проговорил Тимофеев. – Я из него обратно фотоаппарат сделаю.
Но прибор, вероятно, решил извлечь максимум впечатлений из окружающей обстановки. Он хищно щелкнул затвором и поляризовал соленый огурец на вилке у вышедшего наводить порядок коменданта. Строго взглянув
