времени она будет занята продажей фермы и переездом. И вот еще одна ферма будет разделена на куски и продана под летние дачи для горожан.
Она посмотрела в угол кладбища Св. Освальда, где похоронены те, кто были когда-то для нее самыми дорогими в жизни. Там стояли два скромных могильных камня с надписями на латыни.
«Nos habebit humus». Земля примет нас.
«Mea filia pulchra». Моя красавица-дочка.
Латынь – удобный язык для того, чтобы прятать в нем свое горе. Нора не хотела, чтобы люди видели ее горе. Достаточно того, что отец и ребенок лежали тут вместе под кленом, который пробуждался каждую весну.
Фермеры привыкли к жестокости природы и к смерти, – размышляла она. Серые вороны выклевывали глаза у слабенького новорожденного ягненка, а лисы отгрызали у него голову. Природа не щадит слабых, уничтожает их. Но та эпидемия косила всех без разбора.
Том все-таки выздоровел, а вот Ширли нет. Нора почти никогда не говорила об этом. Зачем? Какой смысл выть, рыдать, кататься по земле от горя, если у тебя есть еще один ребенок и ты должна растить его и следить за порядком на ферме. Когда у тебя есть семья, держи всю свою боль под замком. Вот почему людей из Долин часто называют холодными, бесчувственными и считают, что им неведомо слово «страдание». Однако смерть Джима и беда с ящуром опровергли это поверхностное суждение. На обветренных лицах людей, собравшихся в этот серенький день на кладбище, читались те же страхи и горести, что и у жителей других графств. Правда, фермеры справлялись с ними каждый на свой лад – кто-то с помощью религии, а кто-то пьянства. Ей было чуждо и то и другое, поэтому ей приходилось тяжелее других.
– Какое огромное горе, миссис Сноуден, – шепнул ей на ухо Брюс Стикли. В своем темно-синем пальто классического покроя и отглаженных брюках он казался, да и был, успешным земельным агентом. Нора никогда не доверяла мужчинам, у которых было время на то, чтобы так следить за своими брюками. Она быстро кивнула и отвела взгляд в сторону.
Брюс Стикли в последнее время охотно пускался в беседу.
– Вот и думаешь, что же будет дальше, правда? – продолжал он. – Если установится такой климат, скоро тут и ферм не будет. Вы останетесь последними в долине.
Нора лишь молча пожала плечами.
– Но вам нечего волноваться, – продолжал он, не замечая, что разговор ей неинтересен. – Вы владеете в Долинах весьма престижной собственностью, с тремя магическими ингредиентами. – Он усмехнулся.
– Что ж, говорите. Удивите меня, – едко усмехнулась она.
– Место… место, место, – ответил он. – Южный склон, прекрасный вид на долину и великолепный ансамбль старинных построек. Мало что может соперничать с такими козырями. Даже несмотря на неважное состояние фермы, вы получите за нее кругленькую сумму. Если надумаете ее продавать, я надеюсь, что вы позвоните мне первому.
Будь она мужиком, она бы врезала по яйцам этому карлику с прилизанными
