в первую очередь личность крестьянина. Общее в крестьянской жизни поэт высвечивает через индивидуальное, неповторимое. Позднее в одном из стихотворений поэт радостно приветствует деревенских друзей:
Все-то знакомый народ,
Что ни мужик, то приятель.
Так ведь и случается в его поэзии: что ни мужик, то неповторимая личность, единственный в своем роде характер, особая индивидуальная судьба. В разговоре с П. Григорьевым Некрасов так это сформулировал. „Да, – заговорил он, – я увеличил материал, обрабатывавшийся поэзией, личностями крестьян… Лермонтов, кажется, вышел бы на настоящую дорогу, то есть на мой путь, и, вероятно, с гораздо большим талантом, чем я, но умер рано… Передо мной никогда не изображенными стояли миллионы живых существ! Они просили любящего взгляда! И что ни человек, то мученик, что ни жизнь, то трагедия!“
В первом разделе поэтического сборника 1856 года определились не только пути движения и роста народного самосознания, но и формы изображения народной жизни. Стихотворение „В дороге“ – это как бы начальный их этап: здесь лирическое „я“ Некрасова еще в значительной степени отстранено от сознания ямщика. Голос человека из народа предоставлен самому себе, голос автора – тоже. Но по мере того как в народной жизни открывается поэту высокое нравственное содержание – истина, добро и красота, – преодолевается лирическая разобщенность, торжествует поэтическое „многоголосье“. Прислушаемся, как звучат те же голоса в стихотворении „Школьник“, завершающем раздел:
– Ну, пошел же, ради Бога!
Небо, ельник и песок —
Невеселая дорога…
Эй! садись ко мне, дружок!
Чьи мы слышим слова? Русского дворянина, едущего по невеселому нашему проселку, или ямщика-крестьянина, понукающего усталых лошадей? По-видимому, и того и другого, два эти „голоса“ слились в один:
Знаю: батька на сынишку
Издержал последний грош.
Так мог бы сказать об отце школьника его деревенский сосед. Но говорит-то здесь Некрасов: народные интонации, сам речевой склад народного языка принял он в свою душу.
В речи о Пушкине Достоевский говорил о „всемирной отзывчивости“ русского национального поэта, умевшего чувствовать чужое как свое, проникаться духом иных национальных культур. Некрасов многое от Пушкина унаследовал. Муза его удивительно прислушлива к народному миропониманию, к разным, подчас очень далеким от поэта характерам людей. Это качество некрасовского таланта проявилось не только в лирике, но и в поэмах из народной жизни, а в некрасоведении получило название „поэтического многоголосья“. Именно благодаря этой отзывчивости Некрасову удалось схватить в емком поэтическом обобщении всю глубину и многосложность народного характера, всю амплитуду его колебаний, весь его широкий размах. На почве крестьянской жизни Некрасов совершил художественное открытие, которое на материале жизни и судьбы своих интеллектуальных героев осуществил Достоевский. Таков, например,
