так кажется, – пробормотала я, пряча глаза.
– Видите ли, я не пользуюсь репутацией женолюба, – добавил он, понизив голос. – Мои братья и кузены бегают за юбками куда больше, чем я. Они упрекают меня в благоразумии, в чрезмерном благоразумии.
– Вот как? А почему же вы так благоразумны?
– Думаю, потому, что берегу себя для одной женщины. Для настоящей. Для единственной.
Вначале я сдуру подумала, что эта фраза обращена ко мне. Но тут же осознала свою ошибку и отреагировала, попытавшись придать этой теме иной поворот:
– Вы же не станете уверять меня, что в вашем возрасте не… все еще не…
Я не договорила – мне стало безумно стыдно за себя! Ну с какой стати я мучаю этого божественно красивого мужчину, которого сперва вырядила в женские тряпки, а теперь допытываюсь, сохранил ли он непорочность?!
Его губы искривила удивленная и одновременно веселая усмешка.
– Нет, будьте покойны, к этому я приобщился. И очень доволен, что приобщился. Видите ли, меня окружало множество женщин старше меня годами и тем не менее блестящих красавиц; они с удовольствием посвятили меня в это, когда я был еще довольно молод.
– Спасибо, вы меня утешили! – ответила я с облегченным вздохом, как будто он похвастался своими успехами в гольфе.
– И тем не менее я предпочитаю долгие прогулки на природе, пешие или конные, а также многочасовые заплывы, как сегодня утром. Вот видите, мои удовольствия подчинены строгой иерархии.
– Мои тоже, – солгала я.
И отошла к камину, якобы спеша поворошить поленья, чтобы оживить угасавшее пламя.
– Почему вы мне об этом говорите? – холодно спросила я.
– О чем, простите?
– Почему вы рассказываете мне такие интимные вещи, ведь мы с вами совсем незнакомы.
Он отвернулся, задумчиво помолчал, потом серьезно взглянул на меня:
– Для меня это очевидно…
– Для меня – нет.
– Мы ведь нравимся друг другу, верно?
Наступил мой черед спрятать лицо и сделать вид, будто я размышляю, перед тем как взглянуть ему в глаза.
– Да, вы правы, это очевидно.
И мне почудилось, будто в этот миг – и на все последующие годы, подаренные нам судьбой, – воздух, окружавший нас, волшебно переменился.
Внезапно эту идиллию разорвало пронзительное дребезжание дверного звонка. Он поморщился:
– Это мой шофер…
– Уже?
Какие же удивительные сюрпризы готовит нам жизнь: в полдень я еще не знала этого человека, а сейчас, в сумерках, мне было невыносимо тяжко расставаться с ним.
– Нет, Вильгельм, вы не можете уйти так…
– В этом халате?
– В халате, не в халате – вы не можете просто взять и уйти.
– Я вернусь.
– Вы обещаете?
– Клянусь вам.
Он поцеловал мне руку, и это мгновение
