зад.
Ковыляя в чавкающих от грязи, расползающихся на лоскутки кроссовках, в трепыхающихся от залетающего в огромные дыры джинсов ветра, в засаленном и сером от грязи пуховике – я насвистывал мелодию "Wind of change" и смотрел исключительно вниз, в надежде найти потерянные кем нибудь деньги.
Пройдя с опущенной и посвистывающей головой пару кварталов, я незаметно для себя вышел на проезжую часть, где тут же угодил под вылетевший из за угла рейсовый автобус и с перешедшим от свиста на хрип звуком, отправился в полет, вращаясь вокруг оси, напоминая тем самым сложную комбинацию тулупа, какие проделывают на катках фигуристы.
Приземлившись в ближайшей обочине, на еще неуспевшем растаять заледеневшем снегу, я попытался первым делом вдохнуть. Вроде бы получилось. Больновато, но тем не менее дышалось.
Живой.
Автобус похоже заморачиваться не стал и уехал дальше. Это , наверное, даже к лучшему. В прошлом году я уже попадал в такую же ситуацию. Был сбит на вокзале маршрутным такси. От удара я кроме ушибов ничего не получил, а вот вышедшие от туда гости ближнего зарубежья, переломали мне руки и ноги. Так что, уехавший сейчас автобус, даже вызвал во мне некое облегчение.
Приятно удивило и канувшее от удара похмелье. Заметно исчезла и мерзкая погода. Я лежал на снегу и при этом ощущал приятное тепло по всему телу.
Проходившие мимо люди, глядя на меня покачивали головами, кто то останавливался и крестился, кто то начинал набирать по мобильнику скорую, кто то подходил и щупал шею.
В скопившейся толпе зевак, мой взгляд остановился на обнаженной и необычайно яркой девушке. Не передвигая ног, она постепенно приближалась, пока и вовсе не оказалась поверх моего тела.
-Пошли со мной. Здесь нельзя долго находиться. Скоро могут появиться Они.
Говорила она мягким и нежным голосом, и при этом как и с походкой, губы её были неподвижны.
Я встал и поразился, как это легко у меня вышло.
Догадываясь о произошедшем со мной, я все же боялся об этом спрашивать. Молча продвигаясь по светлой, неизвестной и непонятно откуда взявшейся тропинке мы подошли в конце концов к окутанной дымкой двери.
– Ты должен зайти в эту дверь. Там твой дом. Ложись на свою кровать. В себя. А утром не торопись вставать. К тебе должно будет прийти просветление. Не упусти. Это последняя дверь.
Дверь плавно открылась, а спутница при этом растаяла в окутывающей меня и коридора дымке.
Продвигаясь во внутрь, я стал узнавать свой отчий дом. Дом, в котором тридцать лет назад я попробовал впервые водку.
Дойдя до спальни, как мне и говорили, я увидел юного себя. Спящего и сопящего в обе сопатки. Я лег в свое тело и растворился во сне.
Утро. Щебет птиц и запах готовящегося мамой завтрака вызывали во мне хорошее настроение, смывая при этом воспоминания приснившегося кошмара.
А еще эффект дежа вю. Ощущение, что я уже это утро проживал.
А, ерунда. Просто похожее на все предыдущие утра – утро.
Горе воин
Лимонка, РПГ, два АКМ-74, набор метательных ножей, четыре мины, ящик патрон и бочка пороха.
Ляпин готовился к войне. Готовился к ней он давно. Чуть ли не с самого призыва в армию.
Изначально он все это собирал исключительно для подготовки к третьей мировой, но года шли, а война так и не начиналась. И в один прекрасный день он решил развязать её сам. Так, он решил, что будет даже лучше. Он войдет в историю и встанет в одну шеренгу портретов с Гитлером, Наполеоном и остальных его кумиров, чьи имена тесно связаны с кровопролитием. Но частые употребления психотропных веществ, которые он собирал для той же войны, для подавления страха, сыграли с ним злую шутку.
Лающие собаки с помойки, что была напротив его контейнера, где он жил последние пять лет, начали слышаться в его голове переговаривающимися между собой китайскими диверсантами.
– Все! Началось.
Соскочив с кровати, он резким движением задернул на окошке полотенце с вишенками, что служило ему шторой и полез под кровать. Там у него был припрятан пропитанный сыростью маскхалат. И неважно, что на улице лето, а маскировка зимняя. Правда, и зимой с такой далеко не скроешься. Вся в обоссаных разводах и далеко, совсем далеко не белая.
Нарядившись с горем пополам в, скорее наводящий ужас, чем маскирующий халат, который вот-вот расползется как будто после кислотного дождя, Ляпин принялся вооружаться. Он распихивал по карманам патроны как семечки, что не влезло – засыпал в рюкзак
