что унтера, что другие… Каждого корми, пои да еще скидку предоставь. Можно подумать, вы у меня близкие родственники.
– Ну, я никогда скидки не требую. – Бритый налысо бывший солдат попытался соорудить лучшую улыбку за день. На улице вовсю крутила метель, и хотелось чего-нибудь горячего и побольше. – Плачу серебром, не медью.
Грязный листок с кратким списком блюд демонстративно упорхнул под стойку, и коротышка процедил в ответ:
– Отруби. По золотому за миску. Только для тебя…
Клаккер постоял, перекатываясь с носка на пятку, и решил, что наглого урода лучше наказать деньгами. Тем более, что морду какому-то мелкому шулеру за непочтение бил еще вчера, и Шольц до сих пор срывается на крик, как только заметит высокую фигуру помощника. В следующий раз, так и быть…
– Сам отрубями давись, жлоб. Ноги моей больше в этом гадюшнике не будет.
Уже пнув входную дверь, палач замер в проеме, прислушавшись к отголоскам чужого дыхания. Где-то на грани, где явь и быль никак не могут решить, чьи это зыбкие сумерки заполнили окружающий мир. Развернувшись на каблуках, мужчина шагнул к еле освещенному углу и замер, разглядывая затянутый паутиной потолок. Потом приподнял руку и словно потянул что-то из воздуха, добывая нечто под свет фонарей. За прошедшую суматошную неделю охотник научился новым фокусам и с удовольствием выдергивал бродившую вокруг нечисть из невидимого для обычных смертных марева.
Рявкнул обрез, разметав картечью мелкие кости по всему залу. Аккуратно положив исходившую дымом гильзу в карман, Клаккер воткнул новый патрон и обернулся к взбешенному хозяину:
– Извини, намусорил. А с другой стороны, спас твою задницу от неприятностей. Забесплатно. Можешь благодарность в ратушу отправить. Я ее на гвоздик потом в сортире повешу. Буду читать и вспоминать добрым словом.
Не слушая чужое шипение, охотник вернул оружие на место и выбрался на улицу, напоследок от души шарахнув дверью. Испорченное было настроение легко сменило знак с минуса на плюс, и в новое здание службы Сыска Теней мужчина ввалился в отличном расположении духа.
– И творог не будешь? Ну, зажрался ты, брат.
Крохотная тварь приоткрыла глаз, посмотрела на подсунутую под самый нос ложку и смежила веки. Подумаешь – творог. Утром унтер приволок лично изловленную крысу, вот это – угощение. А творог… Как только люди могут есть эту белую гадость.
Дверь скрипнула, и в просторный кабинет ввалился охотник, захватив с собой с улицы отзвук мороза. Если бы кто попенял, что Клаккер последние полгода никуда не может входить медленно и важно, он бы удивился. Один раз ему на загривок с лепнины свалилось что-то клыкастое, сдохшее только после дуплета в пузо. И теперь палач в любое помещение попадал почти с разбегу, готовый еще с порога крутануться в сторону, паля изо всех стволов.
– Балуешь?
