ходили разные слухи. То вдруг у него выявили рак, шесть месяцев спустя его будто бы сразил инфаркт, потом редчайший вирус лишил его зрения, и наконец, инсульт приковал его к постели – немого, парализованного. Но свежие фотографии и новые появления на телеэкранах опровергали эту информацию. Вождь народа процветал, был черноволос, затянут в корсет, упитан, великолепен, не ведал голода. Отрицая очевидное, упрямцы настаивали: «Не верьте словам, партия Баас показывает нам обманку, одного из многочисленных двойников президента». Зато тирания точно не была обманом зрения… Несмотря на опровержения, слухи возвращались, летя с быстротой арабской скороговорки, это был наш кислород, летучие, но стойкие формы надежды – надежды когда-нибудь покончить с тираном. Те, кто их запускал, вступали в сопротивление: не в активное, слишком опасное, а в сопротивление воображаемое. Кстати, по слухам, раковые опухоли обычно удачно размещались в какой-либо стратегической зоне Саддама Хусейна, из тех, которые нам бы хотелось поразить в первую очередь, – в горле, в мозгу, однако пальма первенства принадлежала прямой кишке.
– Если болезнь не может одолеть диктатора, – шептали некоторые, – то, может, это удастся американцам, вооружающимся против него.
– Но ведь американцы – не болезнь…
– Как знать…
Но не будем забегать вперед.
2
Пока народ мой околевал с голоду, Саддам Хусейн возводил новые дворцы.
Еще он любил плакать и курить сигары, и никто так и не узнал, что исторгало у него слезы – дым или вторжение какого-нибудь человеческого чувства.
– Плоть от плоти моей, кровь от крови моей, испарина звезд, сын мой Саад, я отмечаю, что со времен Навуходоносора страна моя произвела на свет много царей-угнетателей, воинственных захватчиков, равнодушных к нуждам граждан. И Саладин и Саддам Хусейн пополнили этот список. И вот, мне кажется, я нашел причину…
– Правда?
– Все это от пальм.
– От пальм?
– От пальм. Все проблемы Ирака – от пальм.
– Ага…
– Я бы сказал больше: пальмы лежат в основе проблем, поразивших арабский мир.
– Смеешься?
– Мы размышляем о политических трудностях, а они носят растительный характер. Нам трудно прийти к демократии, потому что мешают пальмы.
Я дожидался, пока отец созреет для разъяснений: с ним любая беседа шла поворотами и зигзагами и надо было уметь смаковать саспенс.
– Неслучайно один из первых парламентов в истории человечества возник в Исландии, возле Северного полюса, в каменистой пустыне, полной снега и льда: там не было пальм! Ты помнишь? Это было в девятом веке.
– Помню как вчера, папа.
– На наших широтах это, конечно, исключено.
– Из-за пальм!
– Из-за них, сын мой, плоть от плоти моей, кровь от крови моей, чудеснейший из двуногих, что так прекрасно читает мои мысли. У нас
