квартиру. Тогда ещё хватало места всем. У Тони была только одна дочка. Общая крыша сблизила, и вскоре забеременела Валя, потом опять Тоня, опять Валя. Тоня, Валя, Тоня. Теперь глава семейства в старости от жажды не умрёт. Но это не точно.
В тесной комнатушке Григорьевич прожил недолго. Под давлением дочерей Тамара позвонила Пете и сказала, что она ложится на неделю в больницу, а на хозяйстве оставляет Тоню, но та с отцом не ладит, поэтому его нужно забрать. Петя возразил, мол, они с женой и сыном и так еле помещаются в однокомнатной квартире, а подаренный отцовский дом – недостроенный. Он предложил заменить Тоню, но Тамара не согласилась. Твердила, что ухаживать за утками может только её дочь. Петя же стоял на своём.
Не увидев никаких сдвигов, Тоня и Валя придумали матери врождённый порок сердца. Петю просто поставили в известность, что операция будет в такой-то день. Деваться ему было некуда.
В итоге Григорьевича перевезли к Яне, в дом, который ей остался от покойной матери. Старик не увидел в этом ничего странного. Дом он знал хорошо, так как прожил в нём свои лучшие годы. Только появилась одна проблема: кто будет сидеть возле отца? Петя работает в другом городе, Яна тоже. Коля хоть и живёт в селе, но сказал: «Я бы с радостью смотрел за отцом и даже взял его к себе, но мне некуда и некогда».
Пете пришлось просить помощи у тещи. Семёновна привозила на велосипеде еду три раза в день, помогала менять Григорьевичу подгузник и забирала к себе грязные вещи, чтобы постирать. Никаких запахов в доме не было, и старик был всегда чист. Оказывается, так можно, если захотеть.
Прошла неделя. Тоня сказала Пете, что мать остаётся в больнице ещё на две.
Семёновна продолжала ездить. По выходным наведывались Петя и Яна. Петя купал отца в летнем душе, брил, убирал в доме. Яна пила кофе в беседке, ходила к подругам и говорила давать отцу меньше жидкости, чтобы не промочил диван. Коля удосужился заглянуть всего раз. Привёз три котлеты и грудку творога.
Он сидел напротив отца и рассказывал о своих заботах. Вошла Семёновна, глянула на штаны Григорьевича и сказала:
– Так, сейчас будем менять памперс.
– Ну, – поднялся Коля, – мне пора. Если что – звоните.
– Мг, – кивнула Семёновна, и он ушёл.
Через пару дней Григорьевичу стало плохо. Он не мог встать с постели. Коля решил, что отец умирает и заставил всех собраться, дабы обсудить наследство.
– Смотрите, – сказала Яна, – тут всё просто. У нас есть пай, дом и трактор. Отец живёт у меня – значит пай мой. Дом уже давно подарен Пете. А трактор пусть забирает Коля.
Петя промолчал. Коля согласился. На следующий день Григорьевич гулял по двору.
Спустя три недели по селу пошёл слух, будто Тамара давным-давно дома. Стало ясно – забирать обратно Григорьевича не будут. Петя взял на подмогу жену и поехал выяснить, так ли это, а в случае чего забрать отцовские вещи и документы.
Тоня
