радости от занимающегося огня в печи? Кто слышит музыку легкого потрескивания хорошо подсушенных дров и может отличить по звуку горение березовых дров от еловых?
Одновременно с газификацией печей в квартирах соорудили туалеты типа «ватерклозет». Появились вода и газ на кухне. И канализация! Вот это был действительно цивилизационный шок. Не надо было по любой нужде бегать на двор, и можно было выбросить ночные вазы.
Жизнь налаживалась!
Однако стоит вспомнить, что когда эти дома строились, им был назначен срок 15 лет, а простояли некоторые из них 35. Дом, в котором я жил, снесли только в 1970 году, когда из-за возможности взрыва в нем уже отключили газ. Хотя крыша посредине провалилась, штукатурка осыпалась и его жители неоднократно обращались в Мосгорисполком с письмом о невозможности проживания в доме, он все еще считался жилым.
Когда делегация жителей обратилась уже на очередной «съезд нашей родной коммунистической партии», то их пригласил какой-то из замов председателя Мосгорисполкома и попросил отозвать письмо, пообещав решить вопрос с квартирами. Две или три семьи согласились и им действительно дали квартиры в центре из резервного фонда. Были такие, что не поверили. Эти семьи жили в полуразвалившемся доме до 100-летнего юбилея В. И. Ленина, пока не отключили газ. Они получили свои квартиры в самых дальних новых районах. Однако к этому времени наша семья уже давно жила в Ростокино.
Но пока идет 1953 год, и я играю с детьми около дома. Обычный вечер обычного дня, и как обычно идет с работы знакомая тетя, которая всегда со мной здоровалась и дарила конфету. Почему она это делала, я не знал. Тетя не была подругой моей мамы, никогда не бывала у нас в доме, а просто жила в соседнем подъезде. Но я уже привык, что она всегда угощает меня конфетой.
В этот день тетя так же поздоровалась со мной. В ожидании получения своей конфеты я подбежал к ней, но она ее почему-то не дала. «Может быть, забыла? – подумал я. – Если так, то надо ей напомнить». И я попросил… Тетя смутилась и сказала, что у нее нет конфеты, и порывшись в сумочке протянула мне сушку. Я схватил ее, сказал «спасибо» и побежал играть, тут же забыв о конфете.
Через какое-то время из окна второго этажа, на котором была наша квартира, раздался необычно строгий мамин голос:
– Сережа, домой!
Привыкший слушаться маму и не ощущая за собой какой-либо вины, я побежал домой. Мама встретила меня очень сердитой. Я не понял почему.
– Ты что, просил у тети конфету?
А я уже и забыл об этом. Ведь я не просил, а спросил, напомнил тете про конфету.
– Я не просил, – быстро ответил я.
– Зачем ты врешь? Тетя пришла и принесла для тебя конфету, которую ты у нее попросил!
Мама взяла в руки воспитательный инструмент, которым для нее служил портновский сантиметр, и быстро оказала воспитательное воздействие. Воздействие было скорее эмоциональным, чем физическим, но очень сильным. Небывало сильным!
