в образе Иркиной бабки, вдохновенно прыгающего на диване.
– Все равно хорошо! – сообразил Богдан. – Серокожий хочет убить Ирку тут, а она там!
– А Лика? – жалобно спросила Танька. – Ее теперь что… вместо Ирки… убьют?
– Нет, конечно! – объявил Богдан с такой уверенностью, что сразу было ясно – врет! – Кому она нужна? – увидев Танькино несчастно-скептическое выражение лица, заверил он. – Увидят, что это не Ирка…
– И отпустят?
– Вряд ли, – честно признал Богдан. – Но и убивать, пока Ирку не поймали, тоже глупо. Лика – ро́бленная, сообразит наврать, что она Иркина самая дорогая подружка, ради которой Ирка что угодно сделает.
– Ага, а потом серокожий предъявит Лику, бабку, козу и потребует, чтобы Ирка сдавалась, – и вот тогда-то все догадаются, что ее нет в нашем мире! И тут наши догадаются, и там…
– На тебя не угодишь! – возмутился Богдан.
– Ну что там наверху? – позвал с первого этажа Вовкулака.
– Не проговорись Вовкулаке, что это не Лику хотели украсть, – направляясь к дверям, бросила Танька. – Тогда он сразу сообразит, что Ирки у серокожего нет.
– Чем дальше – тем больше всякого, о чем нельзя проговориться. – Богдан остановился посреди лестницы, обернулся и отчаянным шепотом выдал: – Получается, серокожего сейчас вообще ловить нельзя, это Ирку выдаст?
Физиономия Таньки стала абсолютно несчастной:
– Если его поймают вовкулаки или ведьмы… они сразу скажут богатырям, а те – змеям…
– Ну Ирка, ну подруга, ты нас и подставила! – протянул Богдан. – А как же Лика?
– Не знаю я! – истерически выкрикнула Танька и, протиснувшись мимо Богдана, рванула вниз по лестнице. Хорошо ему, он, по крайней мере, не догадывается, где прячется серокожий. А Танька точно знает, этих… потуг Кумушницы на стихосложение ей хватило, чтоб сообразить. Разве что фраза насчет «того, кто в зеркале живет» осталась неразгаданной.
Только ведь это наверняка ловушка! Остальным рассказывать нельзя… и вдвоем туда лезть – самоубийство! Ну и как узнать, чего хочет от Ирки серокожий, где Лика, а может, и бабка с козой?
– Чего вы там орете? – из бабкиной спальни выглянул Вовкулака. – Нашли чего?
Танька только помотала головой:
– У Ирки в комнате погром, но, кажется, ничего не пропало.
– А здесь? – он кивнул на распахнутый настежь шкаф… пустой, почти как холодильник. Среди сброшенных с вешалок вещей Танька увидела растянутую древнюю кофту, потертую юбку, связанный из обрывков старых ниток шарф. Ни бабкиных новых свитеров, ни брючного костюма попросту не было. Раскиданные по полу обувные коробки тоже пусты. Только валялись кверху подошвами тапки с потрепанными розовыми помпонами. Танька вдруг повернулась и вышла из комнаты. Хлопнула дверь ванной, и через мгновение Танька появилась снова.
– Я еще могу поверить, что похитители
