происходит и где он находится. Он несвязно говорил, отвечал невпопад, быстро утомлялся, хватался за голову и вновь падал на подушку, после чего быстро засыпал. Так и проводил он большую часть суток во сне, иногда беспокойном, иногда мирном.
Юноша почти не успевал что-нибудь поесть, в основном лишь просил подать ему воды. Чем короче становились периоды просветления, тем меньше пищи он потреблял. Нага всерьёз беспокоился о том, чтобы принц не отощал или вообще не умер от голода. Однако, голодание не оставляло ни малейшего следа на теле Мунку. Оно оставалось всё таким же сильным и не только не увядало, но, напротив, иногда казалось, что мышцы наливаются и твердеют.
Если Нага пребывал в беспокойстве, то Ган Жуну наблюдение за степняком и описание его состояния доставляло настоящее удовольствие. Он посещал Мунку чуть ли не каждую свободную минуту, с удовлетворением отмечал все произошедшие с ним изменения, неизменно продолжая бормотать себе под нос рассуждения и даже ведя споры с самим собой.
Ган Жун ежедневно приказывал Наге обмывать тело юноши, чтобы оно оставалось чистым, а сам разминал руки и ноги Мунку. Через несколько дней пребывания в доме врачеватель побрил степняку голову, чтобы лучше прощупать её и убедиться, касаются ли её какие-то изменения.
Лекарь сдержал своё слово и брал с Наги весьма умеренную плату за уход, обеспечивая при этом и его самого, и Мунку крышей над головой и разделяя с ними стол. Часто по вечерам Ган Жун доставал кувшин вина и приглашал Нагу разделить его с ним. Тогда двое мужчин сидели на веранде дома, молча пили, курили трубки и смотрели в звёздное небо. Они не зажигали огня, чтобы никакой другой приземлённый свет не затмевал чистого сияния небесных светил.
Наге начинало нравится такое житьё-бытьё. Он справлялся со своими обязанностями и не находил их обременительными. Вечерние посиделки с вином настраивали его на философский лад. Глядя на звёзды, он всякий раз вспоминал чудесную пещеру, стены и потолок которой представляли собой остов дракона, где кости светились таким же холодным, успокаивающим светом. Как много он успел пройти за это время, с какими только людьми не сводила его судьба! Где он найдёт своё успокоение? Что он будет делать дальше с принцем?
В один из таких вечеров Ган Жун нарушил молчание. Такое случалось очень редко, двум мужчинам было не о чем говорить, если дело не касалось приёма больных и раненых, поэтому Нага был удивлён.
– Я заметил, – сказал лекарь, – что мышцы у парня стали крепче, а сам он как будто тяжелее. Каждый день, когда я разминаю его, мне всё труднее переворачивать его и управляться с его ногами-руками. Это странно, но очень занимательно.
– Ты уже разобрался, чем он болен? – спросил Нага. Мужчины уже давно перешли на «ты».
– Определённо могу сказать, что это не падучая. Нервное расстройство, вероятно. Но удивительно то, что юноша лежит и почти ничего не ест, а тело его наливается
