получать удовольствие от денег. Они сами – что? Пустые бумажки, пусть и приятные на ощупь, – бандит с золотым зубом поискал взглядом газету или оберточную бумагу, во что можно было завернуть деньги. – Понадежнее чего-нибудь нет?
– Можешь салфетку со столика снять, все равно она сигаретой прожжена.
Салфетку бандит завязал на два узла, после чего заподозрить, что он несет в грязной, прожженной салфетке деньги, было уже невозможно.
– Ну, все. Если что, звони, знаешь, где найти.
Ладони Боцмана и старшего из бандитов встретились. С двумя другими Боцман не прощался, будто бы считал их людьми второго сорта, не достойными даже его прикосновения.
– Найду. Работа скоро появится. Только ты не залегай на дно.
– С вашими расценками надолго не заляжешь.
– А ты не на расценках, а на обороте поднимайся. Дел-то теперь невпроворот, самый выгодный бизнес сейчас – это гробами дорогими торговать. Каждый день кого-нибудь из состоятельных отстреливают.
– Не думаю, что парню, который за рулем «Волги» сегодня сидел, дорогой гроб купят, – усмехнулся бандит и пристально посмотрел в глаза Боцману.
Обычно с наемными киллерами расставались подобру-поздорову, заплатив деньги, и старались как можно скорее забыть об их существовании. Но каждый, решившийся взять деньги за убийство, понимает, заказчик плохо спит, если знает, что где-то на свободе разгуливает человек, совершивший убийство согласно его воле, его желанию. Даже если убийца осторожен и не словоохотлив, где гарантия, что его не прихватит милиция на каком-нибудь другом деле и он не заговорит? Человек, убивающий сам, всегда готов к тому, что и его попытаются убить, чтобы слова, сказанные на прощание: «Я навечно забыл то, о чем мы говорили», стали правдой, суровой и жестокой.
Боцман глаз не отвел, смотрел напряженно, но твердо.
– Испытываешь? – сквозь зубы проговорил он.
– Испытываю.
– И что?
– Не знаю, – пожал плечами бандит, – не нравишься ты мне.
– А ты мне, думаешь, нравишься? – Боцман закрыл за подрывником дверь и тут же глянул в зеркало, висевшее на стене, пыльное, давно не мытое. Увидел свое спокойное лицо, и волнение, поднявшееся было в душе, немного улеглось.
– Никто не узнает, – прошептал он. – Никто, – и губы его растянулись в улыбке.
Трое бандитов сели в машину, и она тронулась с места.
А Боцман тем временем толстым загрубевшим пальцем тыкал в кнопки на панели сотового телефона.
– Слушай сюда, – бросил он в трубку, удостоверившись, что говорит с тем, с кем надо, – клиенты уже поехали.
– Не боись, не упустим.
Для ликвидации группы киллеров Боцман не пожалел сил, выделил шестерых лучших своих людей, которые и знать не знали, кого им сегодня предстоит убить.
Толик – мужчина с короткой стрижкой седеющих волос – напряженно всматривался в зеркальце заднего вида. Два молодых, крепко сложенных парня Сашок
