творчества.
– Струнный, – поправила я.
– Ну струнный, народный. Какая разница?
И мы с Ксюшкой поехали показываться всемогущему Иммануилу Фомичу.
– Вызовем такси? – спросила я у дочки.
– Не-е-ет, – протянула она, – на троллейбусе. Ты сама сказала, что до Витебского вокзала транспорт идет.
– Такси тоже транспорт.
– Оно дороже.
Ксюшкина рассудительность и бережливость поражала, а иногда и смешила. В кого она такая? Разве что в дедушку, больше не в кого.
– В грязь и дождь – тоже дороже, – попыталась возразить я, но постоянный защитник – дед поддержал мою дочь.
– Правильно девочка говорит, не сахарные. А тебе лишь бы деньгами сорить.
Их двое, я одна, – пришлось идти на поводу у большинства.
Перед выходом из дома я сменила дочке прическу: собрала ее длинные светло-каштановые волосы в тугую ракушку на затылке, а заодно достала модную, взрослого фасона юбку, – чтоб ребенок произвел и внешне впечатление серьезного товарища.
– Мам, зонтик возьми, – напомнила Ксюшка.
– Вот это уж нет!
– Девочку промочишь, – тут же вмешался дедушка.
– Папа, либо я ее промочу, либо потеряю, выбирай!
– Ладно, иди без зонтика, – проворчал дед.
Ну действительно, этот зонт пока откроешь, пока закроешь… А Ксюху за руку держать надо.
Как только взобрались в салон троллейбуса, дочка тут же притормозила и стала дергать меня за рукав плаща.
– Давай проходи, – поторопила я ее, – там сзади еще люди.
– Мам! – лицо Ксюшки светилось восторгом. – Мам, смотри!
– Давай сначала сядем, пока места есть.
Мы сели прямо около дверей и дочка тут же указала мне на какое-то объявление.
– Читай!
– Читаю, – сказала я. – Здесь написано: «Требуются на работу водители I–II класса». И что?
– А то, что я уже могу зарабатывать деньги, – гордо заявил ребенок.
Всю последующую дорогу до Витебского вокзала мне пришлось рассказывать про шоферов, их классность и про то, что не для того я ее отдала учиться в школу при Педагогической академии наук СССР. Кажется, Ксения опечалилась. Я опечалилась еще больше, но промолчала. Меня пугала ее заинтересованность деньгами. Говоря «деньги – чеканенная свобода», Достоевский не имел в виду маленьких детей…
Дом всемогущего Иммануила Фомича оказался буквально в трех минутах ходьбы, и мы добежали, не промокнув. Дверь открыл сам хозяин. Это был парень моего возраста, и всесильность ему шла, «как Соеву пенсне». Я, кажется, понравилась ему еще меньше, судя по тому, как он протянул:
– Мама, что ли?…
– А вы ждали, что семилетний ребенок один к вам через весь город вечером поедет? – ответила я вопросом на вопрос. – Знакомьтесь, моя дочь Ксения.
Ксюшка
