ее мягкие волосы, ее каре, целует упрямые губы, нежные, влажные, и дивится своему счастью. Как же он любит ее. Всю. Любит, когда она смеется как девочка. Когда тихонько, в шутку, бьет кулачком по его груди. Когда танцует. Когда зовет его лапочкой. Когда спит, уютно прижавшись к нему попой. Он любит ее энергию, и даже ее силу, когда в меру. Порой она чересчур сильна для него: он то и дело чувствует железный стержень под покровами женственности, и не сказать, что больно, но – жестко. Это он недостаточно силен для нее. Она знает об этом. И она знает, что он знает.
…
Они прошли в зал.
– Как жизнь?
Это был его дежурный вечерний вопрос.
– Как всегда. В делах. Как ты?
– С Раскольниковым.
– «Я тварь дрожащая или право имею»?
– Оно самое.
– Мы все твари дрожащие.
Взглянув на нее с удивлением, он сказал:
– О!
– Соответствую?
– Чему?
– Тебе.
– Почти. Надо еще подтянуться, кое-что прочесть и подумать.
– Ницше?
– Его в том числе.
– Он был болен.
– Зато мы здоровые, но живем как в дурдоме.
– Что-то вы, Сергей Иванович, сегодня хандрите. Не хватает эмоций со знаком плюс?
С многозначительной улыбкой она сняла пиджак и юбку, колготки и осталась в нижнем белье: в лифчике и трусиках. К слову сказать, спереди эти трусики кокетливо просвечивали, а сзади краснел маленький бантик.
Он почувствовал желание. Оно прошло теплым всполохом от живота к затылку и обратно.
– Ольга Владимировна, могу я задать вам интимный вопрос?
– Какой?
Она улыбалась, она знала.
– Вы на работу ходите или куда?
– А что?
– Слишком нарядно.
– Думаешь?
Красуясь, она повернулась к нему спиной.
Какой пикантный бантик! Кто знает – может, он с секретом и если за него дернуть, то случится нечто забавное?
– Это потому что у меня работа как праздник, – призналась она.
– А-а! Завидую.
Он сел.
Она присела к нему на колени и обняла его за шею.
– Ты по мне скучал?
– Да.
– Правда?
– Да.
– Поверю тебе на слово. Мужчинам лучше не верить, но в твоем случае я сделаю исключение.
– Спасибо.
Глава 8
В эру клокочущей страсти, когда ночи были яркими и потными, они пили зеленый чай с пирожными в перерывах между подходами. С тех пор многое изменилось. Той страсти больше нет. Когда на часах полночь, а утром вставать в семь, то какой уж тут секс и чай? Это только голодным влюбленным дозволено бодрствовать до утра, а на пенсии нужно блюсти режим, ибо длительный тихий сон есть важное
