страх. Этот страх был схож с чувствами добычи перед взглядом голодного хищника. Но стоило только вглядеться в общее выражение лица… Лик безысходности, потерянного смысла жизни. Казалось, что в любой момент он упадёт замертво от любого дуновения ветра.
– Что вам нужно? – скупо вымолвил он низким басом.
– Мне нужна ваша помощь в расследовании…
Дверь закрылась.
– Я от Кайла Искринова! – быстро выкрикнул я.
Спустя пару секунд тот же басистый грубый голос, уже с удивлением, донёсся из-за двери:
– От Кайла?
– Да, когда я был в вашей конторе он, умирая, попросил найти вас!
Мефодий вышел на улицу. Ранее недоступный моему взору головной убор бывшего сыщика теперь был хорошо виден, несмотря на тусклый свет заходящего солнца. Тёмно-красный тюрбан4 хорошо сочетался с синим упеляндом, суженным чёрным ремешком.
– Что там случилось? – спросил Мефодий.
– Какой-то монстр устроил резню.
– Монстр? О Юрио, что за этакие испытания…
Моё, хоть и неуместное любопытство побудило задать вопрос:
– А почему вы ушли в отставку?
– Проблемы со здоровьем.
– Вы не выглядите раненым или подверженным лихорадке, – заметил я. – Что же иное могло вынудить уйти с поста самого известного детектива города?
– Самый известный? – спросил он, будто у самого себя.
После недолго молчания он продолжил:
– Ещё свидетели есть?
– Нет, – твёрдо ответил я, хотя был не уверен, что никто из жертв бестии не смог сбежать. – Уже поздно, думаю, до завтра туда никто не заглянет, так что вы спокойно сможете всё осмотреть.
Мефодий бросил на меня взгляд полный непонимания.
– Завтра к девяти утра встретимся у агентства. Об увиденном со всеми подряд не трепись.
– Что? – с нотками возмущения прозвучали мои вопросы. – Следующие два дня у меня выходные, но по какой такой причине я понадоблюсь там?
Он ткнул в меня указательным пальцем так, что я чуть ли не пошатнулся и ответил:
– Ты – единственный свидетель. Твоя жизнь под угрозой. Хочешь жить – делай то, что я говорю!
Мефодий резко развернулся, зашёл к себе в дом и громко захлопнул дверь. Я, не привыкший к такому тону, был в замешательстве. С одной стороны, я понимал, что он прав, а с другой какой-то огонёк внутри меня хотел устроить бунд. Подобно младенцу, чей чуткий сон может прерывать любой звук, огонёк постоянно просыпался и просыпается изо дня в день, когда ему не следует. Но этот принцип, нарушающий порядок вещей – норма для внутреннего мира человека. Тот огонёк был другим. Будто медведь, впавший в спячку, дожидался своего часа и вот наступила долгожданная весна! Теперь он может выйти из своей берлоги. На пороге же я разглядел
Тюрбан – многократно обёрнутое вокруг головы полотнище лёгкой ткани.
