себестоимость фотоаппарата.
Вступление к «Тристану и Изольде» сменилось «Гибелью Богов». Фотограф еще некоторое время стоял в коридоре и продолжал рассматривать семейный снимок четы Скоулов, когда в дверях холла появился хозяин дома.
Мужчина был поджар, под пышными бакенбардами выступали массивные скулы. На первый взгляд хозяину можно было дать все пятьдесят, но, если присмотреться внимательней, становилось ясно, что возраст мужчине прибавляла седина на висках и старые въевшиеся в кожу пигментные пятна на щеках, следы яркого палящего солнца Индии. Не без труда в мужчине можно было узнать сэра Уильяма Скоула, настолько он изменился по сравнению с тем пышущим здоровьем, сильным и статным офицером, что смотрел суровым и вызывающим взглядом с фотографии.
– Здравствуйте! – гулко, по-солдатски, поприветствовал Семена хозяин.
– Сэр Уильям Скоул? Добрый день! – фотограф улыбнулся и поприветствовал мужчину в ответ. Он протянул офицеру руку, но рукопожатия не состоялась. Тот остался недвижим и не обратил на протянутую ладонь Семена никакого внимания.
Кисть фотографа застыла в воздухе. Повисло молчание. Семен почувствовал неловкость – мужчина смотрел на него тяжелым, сверлящим взглядом, будто изучал новобранца, которому предстоит важное задание, а у офицера закрались сомнения на его счет – не провалит ли дело. Глаза сэра Уильяма были красными, какими-то воспаленными, капилляры полопались, а под набрякшими нижними веками залегла синева. Можно было предположить, что всю прошлую ночь Скоул пил виски, а наутро с чудовищного похмелья проклинал все на чем стоит свет. Вот только – судя по запаху – сэр Уильям был абсолютно трезв. Единственным посторонним запахом в помещении был ненавязчивый аромат валерианы. Офицера покачивало, он опирался на набалдашник из слоновой кости с красивой расписной резьбой. Любопытный взгляд мог заметить небольшую трещину в том месте, где набалдашник соединялся с ручкой. Выглядел хозяин паршиво, и Семен всерьез задумался, что Скоулу стоит перенести фотосессию на следующий раз.
– Эмми сказала, что вы… фотограф, – произнес хозяин. Последнее слово далось ему с явным с трудом, Скоул будто бы выдавил его из себя, выплюнул. В целом же его слова прозвучали крайне пренебрежительно.
– Так и есть, – Семен еще шире расплылся в улыбке и повернулся к снимку на стене. – Хотите заменить старый и не совсем удачный семейный снимок, сэр Уильям?
Скоул ответил не сразу. Офицер вздрогнул, будто слова гостя были ему неприятны, даже болезненны. Кисть его побелела, настолько сильно он схватился за свою трость. Вены на руке набухли.
– Не трогайте снимок… – наконец, выдавил сэр Уильям скрипучим голосом. – У нас не так много времени, все расписано, поэтому прошу вас, сделайте свою работу и уходите. Поверьте, если бы не моя жена, ноги бы вашей не было в моем доме…
Семен, который не ожидал подобной
