на работу, о чем наглядно свидетельствовала общемировая статистика.
– Стало быть, вы у нас любите просчитывать риски, мисс Грэмбс?
Он что, снова намекает, что я смухлевала, пока писала тест? Надо было сдержаться, не поддаваться злости. Поэтому я представила, что играю в шахматы. Просчитала в голове все ходы. Таким как я нельзя взрываться.
– Я не мухлевала, – спокойно ответила я. – Просто тщательно подготовилась к тесту, вот и все.
Я выкраивала на это время где только могла – на других уроках, между сменами, поздно ночью, когда уже давно пора было спать. Я прекрасно знала о любви мистера Йейтса к невыполнимым заданиям, но это лишь раззадорило мой пыл – мне захотелось доказать, что они вполне себе выполнимы. Впервые за долгое время мне хотелось выложиться на полную, а не экономить усилия.
И вот она, награда за мои старания. А все потому, что девушки вроде меня, видите ли, не в силах сдать «невыполнимый» тест.
– Я пересдам этот тест, – сказала я, стараясь скрыть ярость и уж тем более обиду. – Вот увидите, результат будет таким же.
– Мистер Йейтс уже подготовил тест. Заменил все задания на новые, но не менее сложные. Что вы скажете на это?
– Я готова его написать, – не медля ни секунды, ответила я.
– Предлагаю сделать это завтра на третьей перемене, но должен вас предупредить, что будет куда лучше, если вы…
– Прямо сейчас.
Мистер Альтман удивленно уставился на меня.
– Прошу прощения?
Смиренного вида как не бывало, как и желания быть тише воды и ниже травы.
– Я хочу написать новый тест прямо сейчас, у вас в кабинете.
Глава 2
– Тяжелый выдался денек? – спросила Либби, моя сестра. Она была старше меня на семь лет и проявляла к этому миру до того сильное сочувствие, что ей и самой временами от этого становилось несладко – а мне уж тем более.
– День как день, – ответила я. Рассказ о том, как меня вызвали к Альтману, ее только встревожил бы, да и потом, пока мистер Йейтс не проверит мой второй тест, все равно ничего не предпринять. Так что я сменила тему. – Сегодня давали щедрые чаевые.
– Да? И сколько? – Одеваться Либби предпочитала как панк или гот, но в душе была неисправимой оптимисткой, крепко верящей в то, что в забегаловке, где большинство блюд стоит шесть долларов девяносто девять центов, и впрямь можно урвать чаевые в тысячу.
Я протянула ей кипу мятых банкнот.
– На оплату жилья хватит.
Либби попыталась было вернуть мне деньги, но я проворно отскочила, и она не успела этого сделать.
– Я их сейчас в тебя кину, – мрачно пообещала она.
Я пожала плечами.
– Увернусь, не беда.
– Нет, ты просто невыносима. – Либби неохотно убрала деньги, достала неведомо откуда форму для запекания и строго на меня воззрилась. – А
