но, когда увидела изысканное красное платье с развевающимися белыми рукавами, кровь отхлынула от ее лица, лишив его румянца от кухонного жара. Маргарита бросила взгляд на дорожку, лихорадочно соображая, сможет ли она быстро скрыться из вида. При таком количестве незнакомых лиц в замке у нее еще был шанс, что девушка потом не узнает ее.
Тяжело вздохнув, служанка вытерла ладони о фартук. Кухарка предупреждала ее по поводу братьев и отца, но про младшую дочь она сказала, что это милая маленькая девочка. Она протянула Маргарите руку, чтобы помочь ей подняться на ноги.
– Мне очень жаль, моя дорогая, что так получилось. Мне не следовало так быстро бежать, но сегодня у нас настоящее столпотворение. Вы не ушиблись?
– Кажется, нет, – неуверенно ответила Маргарита. У нее болел бок, и, похоже, она оцарапала локоть.
Молодая женщина стояла, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, явно желая уйти. Маргарита улыбнулась ей, глядя на капли пота, выступившие на ее лице.
– Меня зовут Маргарита, – сказала она, вспомнив, чему ее учили. – Могу я узнать ваше имя?
– Симона, моя госпожа. Но мне нужно возвращаться на кухню. Мы готовимся к приезду короля, и нам предстоит еще много работы.
Маргарита заметила ручку горшка, лежавшего у аккуратно простриженной живой изгороди возле ее ног, и подняла его. К ее удовольствию, женщина сделала реверанс, принимая горшок. Они обменялись улыбками, после чего служанка удалилась почти с такой же скоростью, с какой появилась. Оставшись в одиночестве, Маргарита смотрела ей вслед. Такого оживления в замке Сомюр не было уже много лет. Где-то рядом послышался низкий голос ее отца. Она была уверена, что если он ее увидит, то непременно заставит что-нибудь делать, и поэтому поспешила скрыться в противоположном направлении.
Первое время она не могла привыкнуть к присутствию дома отца. Из ее тринадцати лет одиннадцать он провел в военных походах. Мать постоянно говорила о его доблести и храбрости, но Маргарита видела, как на стенах из желтоватого гипса появлялось все больше пустых проемов по мере того, как вывозились и распродавались картины и статуи. Со временем пришла очередь драгоценностей, и она хорошо помнила болезненное выражение на лице матери, когда приехавшие из Парижа люди рассматривали их в маленькие трубки, одобрительно кивали и отдавали за них золотые монеты. С каждым годом запас предметов роскоши в Сомюре таял, и, в конце концов, наступил момент, когда остались лишь одни голые стены. К тому времени Маргарита уже ненавидела своего отца, совсем его не зная. Даже слуг увольняли одного за другим, и многие помещения замка стояли пустыми, постепенно зарастая синеватой плесенью.
Она задумалась, удастся ли ей подняться незамеченной в восточное крыло замка. В одной из комнат башни свободно разгуливали мыши, устроившие себе жилища в старых диванах и креслах. Карманы ее платья были наполнены хлебными крошками, призванными служить приманкой, и она могла провести там целый вечер. Эта комната стала ее убежищем, секретным местом, о котором не знал никто, даже ее сестра Иоланда.
Когда однажды
