бросить взгляд – для очистки совести.
Я вздохнул и вновь развернулся к двери. Тут произошел еще один инцидент. Едва я повернулся, как передо мной, у двери, неизвестно откуда нарисовался экзотический черный дедок. Седая голова со множеством виртуозно сплетенных косичек, украшенная убором из пестрых лоскутов и полосок ткани, расшитых бисером, тога с яркими вышивками тем же бисером и богатая коллекция ярких погремушек в растянутых до плеч мочках ушей, на груди и на обеих руках – все это красовалось передо мной, невольно заставив изумленно открыть рот.
Пару секунд дед наблюдал мое изумление круглыми глазищами с желтоватыми белками. Насмотревшись, он проговорил коротко и грозно «Дорогу!», осторожно отодвинул меня в сторону и первым прошел в студию. Ощущая себя участником некоего не совсем понятного представления, я направился вслед за ним; мы напрямую прошли оба зала и вошли в третий, где в самом центре лежал, раскинув руки, мертвый парень, а мама пыталась успокоить талантливого ученика Джимми: судя по всему, Моша был на грани истерики.
Шагнув в зал, старик без малейшей паузы направился к телу, обошел вокруг него и замер у головы, воинственно подняв руку вверх.
– Нгала, ты больше не смеешься? Теперь Акида смеется над тобой!
Скрипучий резкий голос прозвучал как впечатляющее завершение жутковатой сцены: почти тут же, казалось бы, уже умерший парень вдруг неожиданно чуть приподнял голову, дернулся и замер – теперь уже, надо думать, навеки.
– Умер, – констатировал очевидное потрясенный Джимми и торопливо перекрестился трясущейся рукой.
Грозно нахмурившись при виде этого чисто христианского жеста, зловещий Акида издал странный звук, похожий на рычание, развернулся и широким шагом в гневе покинул помещение.
Несколько секунд в зале стояла почти звенящая тишина. Как всегда, первой пришла в себя моя мудрая и разумно мыслящая мама. Она глубоко вздохнула и развернулась к Джимми, который так и стоял, потрясенно пялясь на тело, точно не имел ни малейшего представления, что делать дальше.
– Джимми, немедленно закрой дверь в студию и вызывай полицию! – Голос мамы звучал на удивление размеренно и спокойно. – Моша, успокойся и перестань трястись, все самое страшное уже произошло – мы стали едва ли не свидетелями убийства. Полагаю, все должно оставаться как есть, поэтому нам всем лучше расположиться за столом и ждать полицию.
Тут, наконец, мама развернулась ко мне и даже попыталась улыбнуться.
– Ну что, я все правильно говорю, комиссар Мегрэ-Петрухин?
Глава 8
Знакомство с полицией
По прибытии на место преступления доблестной танзанийской полиции я на какое-то время вновь ощутил себя забавной белой мартышкой, за которой с любопытством наблюдают нормальные черные люди.
Как только Джимми сообщил о трупе в участок, мы тихо и скромно перешли на зеленую террасу, устроившись за столиком, время от времени
