как получится… – Инга тяжело выдохнула и огляделась по сторонам в поисках спокойной компании, в которой можно было бы постоять и как бы примкнуть к общему ожиданию, но только чтобы никто не подстегивал выкрикивать угрозы.
Рядом жалась к забору женщина, крепко ухватившись за хрупкую ручку маленькой девочки. Обе они отстраненно наблюдали за буйством толпы, но никуда не уходили. Инга потянула Сандрика за собой и аккуратно придвинулась к незнакомке, которая этого будто и не заметила.
– Я каждую неделю посещаю церковь, – начала вдруг она, явно обращаясь к Инге, и Инга, желая проявить внимание, доверительно склонилась к женщине. – Про свадебное платье у священника вот спрашивала. Мы с мужем развелись, а я боюсь, что развод – это грех. Ведь мы венчались. И я просила у священника разрешения.
– На что? – С каждым вяло и медленно произнесенным женщиной словом Инге становилось скучнее и тоскливее, но железная дверь АТС была все еще наглухо закрыта, а слово «доллар», выкрикиваемое толпой, зазвучало с маниакальной хрипотцой.
– Платье свадебное сжечь.
– Ой, – смогла лишь выдавить Инга.
– У меня вообще очень много вопросов к Богу. Вот, например, что мне делать с бутылочками, в которых я воду святую хранила? Ну не выбрасывать же! – И незнакомка стыдливо приложила два пальца к губам. – Или вот брат мой в деревне коз пасет и потому не успевает молиться. Это грех?
Инга втянула голову в плечи, оглянулась в сторону беснующейся толпы.
– Так это грех? – переспросила женщина.
– А… Это вы меня спрашивали? Извините, я не сразу поняла, что меня. Не знаю. – смутилась Инга.
– Вот потому я и хожу в церковь. Все ответы там, – благоговейно заключила женщина и, не сказав больше ни слова, потерялась в густой толпе, уйдя в самое ее пекло и затянув туда дочь. Сандрик успел разглядеть маленькую, тонкую ручку девочки, которую уже через секунду проглотила мутная гуща толпы.
– Мам, у меня идет кровь, – решил Сандрик, просунув руку под воротник куртки на загривке.
– Как кровь?! – встрепенулась Инга и, оттянув воротник, заглянула внутрь. – Болит?
– Нет, мокро и липко. Как тогда, когда я разодрал колено.
– Это пот, сынок, – с облегчением выдохнула Инга, когда вытянула мокрую ладонь из-под куртки сына. – Ты просто вспотел. Потерпи еще немного. У тебя же ничего не болит?
– Я не знаю.
– Ну как так?
– Я не могу понять, болит или нет. Я не чувствую.
– Просто потерпи. Дома чай горячий попьешь.
Сандрик снова просунул руку под воротник, потом достал и внимательно оглядел.
–. я историю с елкой как-то заела, запила. Да забыла уже. А он мне вчера очередное выдает: темнота, мол, по-другому пахнет. Закроешь глаза в темноте, представляешь, что не знаешь, как сейчас на самом деле темно, и вдыхаешь через нос. Темно. А я устала слушать этот бред. Он же еще год назад нормальным был. С ним теперь уже и не выпьешь. Свое толкает.
– Он
