хвойного аромата. Пройдёт несколько часов и на восходе мы вступим под сень Лиловых гор. Устроим привал ненадолго, чтобы с новыми силами тронуться в дорогу.
– Почему они никак не успокоятся? Не насытятся никак? – Лири сидела у огня, наблюдала за танцем пламени. Вопрос риторический, конечно. К чему сотрясать воздух ответами. Чем больше владеет, тем больше хочется. Жажда власти страшнее голода и жажды воды. Зависимость от маленьких круглых монет и шуршащих бумажек намного хуже, чем потребность в вине, что даёт забыться, или в кристаллах жизни, что даруют нам здоровье и долголетие.
4.
Напрасно я переживал за детей. Тропу в скалах они преодолевали легко, словно горные козочки, скакали с камня на камень. Мы договорились, что они не будут ссориться, визжать, кричать от восторга или громко смеяться, чтобы не привлекать внимания диких зверей. Или диких людей. Я хмыкнул мысленно: да, диких, иначе не назовёшь.
– Нам предстоит ещё две ночёвки, – объяснил я семье, – одна перед ущельем, одна перед пещерой. А там до пограничного пункта с Ареневом рукой подать, полчаса ходу.
– Ладно, – ответила Лири. Отвернулась.
Я думал, обрадую, но огорчил приближением разлуки. И только детвора оживилась: на привале они вдоволь наговорятся.
Мы вышли к ущелью, как я и планировал. Ночь прошла спокойно, отдохнули и телом, и душой, и это было славно: я очень хотел, чтобы семья оценила красоту Ялземы, несмотря на обстоятельства. Я бывал здесь часто, Лири с детьми никогда, и поэтому они ахнули от вида панорамы, что открылась перед нами.
Три природных каменных террасы. Семь водопадов. Бушующие потоки ниспадали с гор, словно волосы моей красавицы-жены на плечи. Природа собрала воедино здесь, что могла: и широкие, мощные, с тоннами воды, и тихие, скромные, будто шёпот, и узкие, леденящие струи, все они стекали в чашу нижней террасы, образуя озеро. Яркие и разные оттенки зелёного цвета растений повсюду. Холодная, прозрачная вода и её частицы в воздухе, настолько незаметные, практически пыль; и её брызги на солнце, сверкающие как чешуя сотни серебристых рыб, как радужные капли росы поутру; и синее небо с парящей птицей – только добавляли великолепия!
– Мы пройдём по средней террасе, – пояснил я семье. – Хорошо, что сейчас лето, реки не такие полноводные, и некоторые потоки пересохли. По сторонам не глазеть. Держаться за верёвку.
– Хорошо, папа!
Я посмотрел на Лири.
– Хорошо, папа, – повторила она и улыбнулась. Наконец-то!
5.
Мне снилось, что плиты Последней пещеры вдруг начали двигаться под ногами, а стены сужаться. Она решила взять нас себе, потому что… потому что тяжёлые думы и картины о будущем не оставляли меня. Я представлял, как кучи мусора и ядовитый туман фабрик заполонили нашу Ялзем, как сотни жителей превратились в таких же дельцов или в равнодушных к своей судьбе нищих, и слёзы выступили во сне.
Я
