х в последние годы, многократно превзошло написанное о нем при его жизни.
Приходится признать и иное. Теперь имя Сталина служит своеобразным символом одной из эпох нашей истории, для оценок ее, сегодняшних представлений о том, в чем же должны заключаться национальные интересы страны, какой она должна быть, как развиваться, каким курсом следовать. И потому-то имя Сталина столь широко используется в политической борьбе как приверженцами правящего ныне режима, так и оппозицией.
При этом все политики, вне зависимости от того, кем себя полагают – сталинистами или антисталинистами, дружно приписывают Сталину, ему одному и только ему, ответственность за все, что происходило со страной и в стране. Правда, сталинисты напоминают исключительно о положительных моментах, а антисталинисты излагают свой вариант прошлого, сплошь состоящего из недостатков и ошибок, насилия и преступлений. Все, сознательно или бессознательно, превращают Сталина в демиурга, единственного творца истории, ее движущую силу. Словом, занимаются мифотворчеством.
Мифы о Сталине далеко не новы. Первый, апологетический, начал слагаться еще в тридцатых годах, приняв законченные очертания к началу пятидесятых. Второй, разоблачительный, – вслед за тем, после закрытого доклада Хрущева на XX съезде КПСС. Он фактически явился зеркальным отображением предыдущего, просто превратился из «белого» в «черный», отнюдь не изменив своей природы.
С началом перестройки, одним из лозунгов которой стала гласность, казалось, пришло время отрешиться от прежних заблуждений, в том числе и от обоих мифов. Прежде закрытый для исследователей Кремлевский архив ликвидировали. Фонды его в конце 1991 г. начали передавать в Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ) – ныне Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) и созданный тогда же Центр хранения современной документации (ЦХСД) – ныне Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Начали, но не довели дело до конца. Без огласки и каких-либо объяснений в 1996 г. были вновь засекречены важнейшие, ключевые материалы. Их надежно запрятали в так называемом архиве Президента Российской Федерации. Вскоре таинственная операция получила объяснение. Она, как выяснилось, позволила вернуть к жизни один из двух старых, изрядно обветшавших мифов.
Появились на свет, стремительно распространились, утвердились как «основополагающие» книги Д.А. Волкогонова, Р.А. Медведева, В.Д. Николаева, А.В. Антонова-Овсеенко и Л.Э. Разгона, статьи Ю.Н. Афанасьева, В.А. Коротича и Г.Х. Попова – людей, не скрывавших своей идеологической ангажированности, откровенной политической пристрастности. Неизбежно последовала и ответная реакция – столь же мифологизированные книги Р.А. Косолапова, А.Н. Голенкова, В.М. Жухрая, А.Т. Рыбина, Ф.Д. Волкова, В.В. Карпова и Ю.В. Емельянова, других не менее тенденциозных авторов.
Никто из них не отважился сказать правду: нам, как и прежде, неизвестна, недоступна во всей своей полноте совокупность материалов, которая и должна называться личным фондом Сталина. А потому сегодня и не может быть речи о создании его исчерпывающей, всеохватывающей политической биографии. Но, несмотря ни на что, необходимо сделать первый шаг для ее подготовки. Для начала постараться выяснить, почему же именно Сталин, а не Троцкий, Зиновьев или Бухарин, вышел победителем из схватки за лидерство в партии, стал общепризнанным лидером страны, выразителем ее чаяний и надежд.
Разумеется, пока можно лишь подойти к ответу на существующие многочисленные принципиальные вопросы, и прежде всего на основной: к чему стремился, чего добивался Сталин всю жизнь? Только лишь бесконтрольной власти? И еще на один вопрос, не менее значимый: скрывал ли он свои замыслы, цели или же действовал открыто?
Отнюдь не претендуя на законченность и потому бесспорность, отважусь только на одно: уйти от обеих предвзятых точек зрения, от обоих мифов; попытаться восстановить старое, некогда хорошо известное, а теперь старательно забытое, решительно незамечаемое, игнорируемое всеми.
Глава первая
…Откажемся от проторенного пути. Не станем останавливаться на детских и юношеских годах Сталина, ибо они ничего не дают для понимания его взглядов, мировоззрения, сложившихся позже. Здесь интересна разве что учеба в семинарии, да и то постольку, поскольку породила его своеобразную риторику: построение статей и речей в катехизисной форме вопросов-ответов. Да еще дидактичность – сознательное многократное повторение объяснений сложных проблем в чуть ли не примитивной форме, единственно доступной неграмотному не только политически населению.
Довольно долго Сталин весьма трезво оценивал себя, свои способности и возможности. Во всяком случае, полтора десятка лет революционной деятельности терпеливо занимался обыденной, рутинной работой и довольствовался скромным положением одного из сотен или тысяч функционеров, притом всего лишь провинциального масштаба. Он даже не пытался доказать товарищам, что претендует на какую-либо иную, более высокую, значимую роль. С первой серьезной работой
