его заместителях.
В то же время, мемуары Семичастного раскрывают механизм государственно-партийного руководства обеспечением государственной безопасности страны в тот период: ЦК КПСС, Политбюро и, прежде всего, первый секретарь Н.С. Хрущев «участвовали в разработке комплексных планов деятельности органов КГБ, в определении их места в советском обществе, в решении кадровых вопросов. Политбюро утверждало основные инструкции, положения, регулировавшие нашу работу, но в конкретные операции не посвящалось – информировалось по результатам.
Члены Политбюро знали ту часть нашей работы, которая выполнялась в соответствии с Конституцией СССР и решениями съездов партии.
Техника и технология исполнения этих задач, в том числе и нелегальными методами, осуществлялась аппаратами КГБ без их ведома.
Для первого секретаря не было секретов, но подлинных имен (источников информации – О.Х.), мы не называли.
Принятие решений по повседневным оперативным вопросам возлагалось на меня, моих замов и в ряде случаев на начальников управлений. Хрущеву сообщалось лишь о самых принципиально важных вещах, которые могли бы серьезнейшим образом отразиться на политике страны».
Подчеркнем и то немаловажное обстоятельство, что бывший председатель КГБ подчеркивал, что «во времена хрущевской «оттепели» американские стратеги начали предпринимать попытки перенести игру на территорию СССР, приступив к созданию «организованного движения сопротивления»[110].
В годы пребывания В.Е.Семичастного на посту председателя КГБ при СМ СССР в жизни этого ведомства и страны произошло немало знаковых событий.
Это и первый в истории обмен советского разведчика «полковника Абеля» (В.Г. Фишера) 10 февраля 1962 г. на американского летчика Ф.Г. Пауэрса. И побег в СССР «суперагента» советской разведки Кима Филби, последовавший за ним обмен разведчика-нелегала «Бена», освобождение из тюрьмы другого советского разведчика Джорджа Блейка, свидетельствующие об активной и результативной работе ПГУ КГБ[111].
Это о Вильгельме Генриховиче Фишере (Р.И. Абеле) бывший директор ЦРУ США Ален Даллес писал: «Абель находился на своем посту 9 лет, пока не был арестован. И нет никаких оснований думать, что он не остался бы в США еще на протяжении многих лет, если бы один из его сотоварищей, тоже нелегальный агент советской разведки, не перешел бы на нашу сторону». И добавлял: «Я хотел бы, чтобы мы имели таких трех-четырех человек в Москве»[112].
А через 2 года после освобождения Абеля последовал обмен на осужденного в СССР британского агента советского разведчика– нелегала Гордона Лонсдейла (полковника К.Т. Молодого).
Но в то же время, значительный урон деятельности КГБ нанес также побег в декабре 1961 г. сотрудника хельсинкской резидентуры ПГУ майора А. Голицына, передавшего ЦРУ немало ценной информации о деятельности советской разведки. (Им, в частности,
См.: Семичастный В.Е. указ. соч., с. 244, 252, 254–274.
Ф.Г. Пауэрс, по контракту с ЦРУ, принимал участие в программе разведывательных полетов над территорией СССР (всего с середины 50-х годов имели место более 150 подобных полетов, ряд из которых был «принудительно пресечен силами ПВО СССР». В виду явно противоправного характера разведывательных полетов, американская сторона не акцентировала внимания на произошедших «инцидентах»). Сверхсовременный самолет-разведчик У-2 Пауэрса был сбит 1 мая 1961 г. под Свердловском. Этот факт стал причиной как очередного витка напряженности в отношениях между «Востоком» и «Западом», так и причиной срыва встречи на высшем уровне руководителей СССР и США в Париже, в ходе которой президент Кеннеди отказался принести Хрущеву официальные извинения. После 1 мая 1961 г. США отказались от программы пилотируемых разведывательных полетов над СССР.
См.: Донован Д. Незнакомцы на мосту. Дело полковника Абеля. М., 1992.
