кажется, я его уже чувствую, тебе не смешно?
– Нет, – пожала плечами она, – не чувствую ни малейшей разницы.
–Ну как же, вот ты даже плечами смешно пожимаешь, – закатился он. Она удивленно посмотрела на него, прислушалась к своим ощущениям. Ничего, ровным счетом. Ну, может это и к лучшему, а зачем привыкать к веселью через наркотик, пусть даже легкий.
Потихоньку темнело, вскоре они побрели домой пешком, досадливо отмахиваясь от назойливых тук-тукеров, предлагающих довезти мадам и мистера куда угодно их душе. Попрощавшись, она пришла домой, свалилась спать и заснула моментально.
Дни летели быстро, она потихоньку привыкала к местному образу жизни, с утра до вечера на работе, вечером либо готовить дома, либо куда-то сходить поужинать. Будучи французской колонией в прошлом, страна могла похвастаться обилием хороших французских ресторанов по очень доступным ценам. Она попробовала еще несколько раз местную кухню, но поняла, что это категорически не ее. Впрочем, как и само местное население. Разумеется, какой спрос со страны третьего мира, но ее раздражало постоянное чавканье за столом, рыгание после еды в течении всего дня, их нечистоплотность, порой доходящая до животных привычек, они никогда не утруждали себя поисками общественного туалета, справляя нужду прямо на улице. Постепенно росло неприятие этой культуры, если такое можно конечно назвать культурой. Она пыталась себя успокоить – Ты здесь только первый месяц, ну как ты уже можешь испытывать к людям столько негатива. Но совладать с собой не могла.
Впрочем, Анюта всегда славилась консерватизмом взглядов и категоричностью суждений. Ее проблема была в том, что у нее отсутствовали градации цветов. Был только белый и черный. Таким образом, вчерашний друг мог превратиться на следующий день в заклятого врага и наоборот, лютый враг мог стать закадычным другом. Она была воспитана в традициях советского союза, где осуждалась проституция, карался гомосексуализм, она была полна идеалов и верила в светлое будущее коммунизма. Когда распался СССР, она очень переживала, что не успела вступить в комсомол, а в детстве была председателем совета дружины. Я часто спрашивала ее – как такие светлые идеи вяжутся с ее зачастую не совсем правильным поведением в отношении мужчин. Она пожимала плечами – денег я не беру, значит, уже не проститутка, а любознательность, простите, не порок, ну что я могу с собой поделать, вижу мужчину, и сразу представляю какой он в постели. А коли не попробуешь – ну как поймешь, права ты или нет?
Спорить с Анютой не имело смысла – она не признавала нравоучений, не прислушивалась к чужому мнению и всегда на все имела свой ответ. А если не имела, просто говорила – это мое мнение, и мне все равно, кто что думает, ясно?
Камбоджа для нее стала ударом по ее мировоззрению. Коренное население было наполовину геями, наполовину проститутками. Причем это никем не осуждалось, а иностранцы ехали сюда только для того, чтобы за копейки снять себе на месяц какую-нибудь молоденькую девочку, коих Анюта пренебрежительно
