Когда я в нём – на меня оглядываются. Потому что годэ и макси. И цвет – «Вечернее небо Испании над Средиземным морем». Синей ткани этой в сундуке Милкиной бабушки было метров восемь – раньше так покупали, чтобы на всю семью хватило и ещё и на подарки невесткам осталось. И Милка мне раскроила этот сарафан от всей души, на столе не уместилось – резали на полу. В общем – авангард такой, что срезает в упор.
Князь и попался на этот сарафан, в котором я вчера забрела на танцы, увернувшись от семейного похода в кино с Милкиными родственниками.
Я стояла и смотрела на танцующих, пока мой временный кавалер, которого я подцепила, не успев появиться на площадке, куда–то отлучился. Князь обретался напротив меня, по ту сторону танцевального круга. Стоял и смотрел, как я стою и смотрю. Долго смотрел. Я уже начала чувствовать себя в восьмом классе на новогоднем вечере – именно так мальчики смотрят на девочек, боясь подойти. Наконец, на первых тактах «Дома восходящего солнца», он ожил, подошёл и позвал танцевать.
– А вы хорошо танцуете, – не без удивления заметила я через минуту.
– Я занимался танцами. Довольно долго. Ещё не разучился.
– А вы не хотите потанцевать там? – я кивнула на нижнюю террасу, где происходили какие–то, на мой взгляд, совершенно сомнительные танцевальные состязания.
– Мне нужна партнёрша. Вы бы не хотели?
– Ну, если только ради смеха, – честно сказала я. – Вспомнить пионерское прошлое.
– Жаль, – сказал он. – Вам бы хлопали. Вы любите славу?
Я посмотрела на него с интересом.
Больше всего он походил на Страшилу из «Волшебника Изумрудного города» – круглоликая физиономия, взлохмаченные соломенные волосы, жёсткие от морской соли, и яркие, голубые, широко расставленные глаза. Одет соответственно: выгоревшая махровая майка–размахайка, под майкой – широкие, прямые, загорелые плечи. Настоящий Страшила. И держал он меня как Страшила – крепко, но мягко и уютно. Только пахло от него не сеном, пахло от него морем.
– А вы кто? Вы принц? – задала я ему свой коронный вопрос, закончив сканирование.
– Нет, что вы. Я не принц. Я князь, – ответил Страшила скромно.
Мы помолчали, плавно качаясь в танце.
– А я Эсмеральда, – сказала я.
– Пани Эсмеральда… – загипнотизированно промолвил князь, не отводя от меня пресветлого взора.
Судя по всему, про танцы он не соврал. Надо было отдать ему должное: он держал и вёл меня по–настоящему умело – легко и чутко, интригующе задерживая на драматических музыкальных моментах. В какой–то миг магия музыки, южного вечера и близости хорошего партнёра охватила меня, голова моя стала бездумной, печаль и боль вдруг отлетели куда–то, я бессознательно и почти благодарно приникла к его плечу и сразу почувствовала, как в ответ едва слышно сжались его руки и мягче и бережнее стали движения.
Вообще–то я собралась
