едко кто рискует выйти за привычные стены родного и знакомого монастыря, вдохнуть свежий воздух свободы, чтобы показать остальным пленникам внутренней несвободы – дерзайте, раскройте вашу сущность Создателя, дайте тем, кто во мраке, тонкий луч светлой надежды, искорените их страх, покажите, что любовь может двигать миром.
Ах нет!
Не все могут слышать тихий голос правды, шелестящий под тоннами лжи. Не все могут увидеть тонкий росток любви, тянущий к нему одному свою ветку, скрытый от глаз горой отбросов , смердящей ложью, завистью, ненавистью. Надежней жить под защитой иллюзорных стен внедренных правил.
Делать как все.
Жить как все.
Грешить, как все…
Глава 1 Наследство
ФРАНКФУРТ НА МАЙНЕ, ГЕРМАНИЯ.
События жизни не выбирают погоду.
Серая противная взвесь, опустившаяся на старую часть Франкфурта, никак не могла разродиться дождем. Она заменила собой воздух, настырно лезла в легкие, забиралась под одежду, незаметно вползала в обувь и не было, кажется, места, куда бы не проникла осенняя влага. Все вокруг казалось противным, сырым, неуютным.
Газон кладбища, вытянутый прямоугольной линией, засажен осенними цветами и заставлен разного размера свечами в красных защитных стаканчиках. В самом конце газона возвышается почти двухметровая скульптура сидящей мраморной женщины в длинных белых одеждах с печально опущенной головой. Мертворожденные младенцы, захороненные здесь, не успели ощутить ласковое прикосновение жизни к маленькому, быстро погибшему тельцу. Особенная печаль накрывает эту часть городского кладбища и заставляет посетителей быстро отводить глаза. Слова родился мертвым даже здесь, в юдоли печали, кажутся оскорбляющими естественное окончание жизни. Лежащие здесь взывают к особому чувству – жалости и скорби по не распустившемуся цветку жизни…
На соседней аллее кладбища, на самой границе с захороненными младенцами, у открытой могилы стоят человек десять. Недовольно ежась под открытыми зонтами, они слушают пастора: он произносит короткую прощальную речь над усопшей. Хоронят еще не старую Андреа Кантор. Уход в мир иной был для нее коротким и безболезненным…
***
65-летняя Андреа Кантор родилась во Франкфурте и прожила всю жизнь в Германии, редко выезжая за ее пределы. Приближающийся к тридцатилетнему возрасту бизнесмен Саша Глебов родился и жил в Санкт-Петербурге, успел объездить полмира. Они не были ни родственниками, ни любовниками, ни закадычными друзьями. Несколько лет назад Андреа Кантор потеряла в аварии сына Матео, затем скоропостижно скончался муж Карл. Она осталась единственной наследницей небольшого дома, состоящего их семи квартир. Работа с жильцами была не особо хлопотной, но сам дом требовал пристального присмотра и регулярной заботы. Владелица дома не захотела тратить время на скучную работу и лишние хлопоты, а решила посвятить его только себе. Полностью отдавать дом в чужие руки не входило в ее планы. Она распродала шесть принадлежащих ей квартир, а сама осталась жить в седьмой. Эта квартира была самой большой, двухэтажной, с отдельным входом и не очень большим, но уютным садовым участком. Жилье в быстро растущем городе продавалось быстро, поэтому уже через несколько месяцев все шесть квартир обрели других хозяев. Новые владельцы квартир селились в них сами или сдавали в аренду, но этот активный круговорот не волновал их прежнюю владелицу – у нее началась своя жизнь, независимая от забот о недвижимости.
В очередной приезд в Германию по делам Глебову, начинающему бизнес в Германии, повезло. Он купил последнюю свободную квартиру, расположенную этажом выше над жильем Кантор. Познакомил их ближе нелепый случай, после которого они быстро стали хорошими, даже близкими соседями. Молодой бизнесмен напоминал бывшей хозяйке семиквартирного дома ее рано погибшего сына: тот же возраст, целеустремленность в делах, вдумчивость, и даже внешне молодые мужчины были чем-то похожи.
После гибели сына и быстрой кончины мужа Андреа Кантор замкнулась, стала меньше общаться с людьми. Странным образом, она не желала особо близких отношений с родственниками мужа, перестала поддерживать их также с подругами. Семейные пары постепенно перестали приглашать в гости одинокую женщину. Открыто о причинах охлаждения никто не говорил, но Кантор было понятно – женщины не хотят видеть в своем доме пусть не молодую, но все еще привлекательную, к тому же обеспеченную конкурентку. Вдову не обидело такое прагматичное отношение – она всегда была понятливым, неконфликтным человеком. Так у нее осталась для общения единственная овдовевшая приятельница, с которой они продолжали встречаться за чашкой чая.
Ни эти редкие встречи, ни регулярные посещения церкви, не могли наполнить истосковавшееся по общению сердце женщины ни радостью, ни удовлетворением. После хлопот с продажей квартир ей стало все больше недоставать простых человеческих разговоров, того, что называется общением. Любознательная по натуре,
