а что скрывалось в таинственной глубине, трудно было даже представить; от одной лишь мысли по коже скользнул холодок…
Лорд Фоксберн негромко откашлялся.
Дафна вздрогнула; чай выплеснулся, и на блюдце образовалась лужица. Надеясь загладить небольшое нарушение этикета – о чем же только что спросил граф? – Дафна виновато улыбнулась.
– Ах, до чего же я неловкая.
Вверх по шее пополз отвратительный жар, а румянец, должно быть, предательски вышел за рамки дозволенного. Оставалось надеяться, что граф скажет что-нибудь утешительное или хотя бы ободрительно улыбнется.
Но он не сделал ни того ни другого, а просто вздохнул, как будто уже успел устать от разговора. Если это странное молчание вообще можно назвать разговором.
Что ж, не следует забывать, что лорд Фоксберн недавно вернулся с поля битвы. Вряд ли на войне в ходу хорошие манеры.
– Не желаете ли присесть?
– Если не возражаете, – сухо ответил граф.
– Буду очень рада.
Он опустился на оттоманку и на миг крепко сжал губы. Хотя движения лорда отличались уверенностью атлета, Дафна уже успела заметить в походке легкую хромоту.
– Вас беспокоит боль в ноге?
Фоксберн прищурился. Да, тянущиеся к вискам светлые линии появились именно от этого пристального, чересчур сосредоточенного взгляда, который, в отличие от большинства мужчин, очень ему шел.
– Меня беспокоит очень многое, мисс Ханикот. – Движение бровей подсказало, что речь шла не только о физических страданиях.
Несмотря на острое искушение, Дафна решила не отвечать на вызов.
– Очень жаль.
Без тени раскаяния граф продолжал сверлить ее своими синими глазами.
– Мне необходимо поговорить с вами наедине.
Дафна обвела взглядом просторную комнату: все остальные сидели на расстоянии нескольких ярдов. Любопытство разгорелось не на шутку.
– Внимательно слушаю.
Граф потер переносицу. Более нетерпеливого человека мисс Ханикот еще не встречала.
– Хочу обсудить вопрос очень деликатного свойства, а потому полагаю, что лучше назначить встречу на завтра.
– Признаюсь, впервые слышу столь странную и интригующую просьбу. – Ей довелось получить свою долю двусмысленных и даже откровенно неприличных предложений, однако лорд Фоксберн вовсе не походил на тех мужчин, от которых они поступали. Человеку столь яркой внешности нет необходимости проявлять настойчивость.
Возможно, граф намеревался что-то рассказать о лорде Билтморе. Молодой виконт упомянул, что Фоксберн был лучшим другом старшего брата, а после его гибели неустанно опекал младшего и помогал освоиться в новой непростой роли владельца огромного состояния. Но при чем же здесь она, Дафна?
– Сознаю, что могу показаться
