усмехаясь и не мудрствуя лукаво, назвали своих подопечных «физиками и лириками». И если с «физиками» все было понятно, где и как им учиться дальше, на какой ниве искать применение своим знаниям и талантам – не вызывало ни вопросов ни сомнений, то «лирики» всех вгоняли в ступор.
Едва у ребенка начиналось половое созревание, как юный «лирик» и без того самодостаточный и самоуглубленный, уходил в себя все больше и больше. Не желая общаться даже с такими же, как он сам. Предпочитая одиночество и полное погружение в никому не известные раздумья. Конечно, никто не собирался пускать процесс на самотёк! В этих детишек были вбуханы огромные казённые деньги. Продолжали рождаться новые гении, которых снова изолировали от общества, а нужны ли они, вот эти «мыслители»? Как их обучать дальше? Как использовать? Этого никто не знал. А потому именно на первом поколении воспитанников интерната оттачивали своё мастерство психологи и психиатры, пытаясь понять, как работает мозг вот этого пацанёнка или вот этой девчушки. Какие мысли и идеи наглухо запечатаны в черепной коробке вчерашнего гениального ребенка? И если толку от этих «лириков» для безопасности страны – ноль, то, как распознать, кто есть кто, где «физик», а где «лирик», как можно раньше. Чтобы не тратить драгоценный денежный ресурс страны на никому не нужных «мыслителей».
Лина была в первом потоке воспитанников. Она оказалась «лириком». И именно им, первым, выпало сомнительное «счастье» стать подопытными кроликами. Психологи занимались с детьми и в группах и индивидуально. Психиатры испытывали на них новейшие психотропные и наркотические препараты. Но все было впустую. Разве что после особо ударной дозы какого-то наркотика, ребенок погружался в себя еще больше. Никаких негативных воздействий на организм, впрочем, тоже замечено не было. Если бы обычный человек давно стал либо «овощем», либо законченным наркоманом после подобных «экспериментов», то метаболизм этих детей был таким, что на утро «подопытный» чувствовал себя так, словно накануне проглотил безобидную аскорбинку.
Военные радостно потирали руки. Уже одно это было интересно и представляло ценность для дальнейших исследований. А потому бесконечная череда анализов и медикаментозных вмешательств продолжилась, не говоря о том, что детей все так же донимали сменяющие друг друга «мозгоправы».
Когда воспитанникам исполнилось по пятнадцать-шестнадцать лет, их «надсмотрщики» стали замечать, что дети как-то непонятно «паруются». Юноши и девушки могли часами сидеть рядом, прижавшись друг к другу, о чем-то тихо разговаривая, иногда, поглядывая на собеседника с непонятным блеском в глазах. Но это им, выросшим в закрытом периметре интерната, читающим только то, что было одобрено кураторами, не имеющим иных источников информации о том, что же такое с ними творится, состояние это было внове и незнакомо. У взрослых не осталось и тени сомнения в том, что пройдет еще немного времени и между подростками случится половая близость.
А
