делами: прислугой и хозяйством. Но уже лет пять как он стал личным секретарем родителей. Насколько я знаю, отец был очень доволен его работой, доверял ему. Джон напоминал отцу обо всех встречах, визитах, вскрывал корреспонденцию и сам определял, насколько важна та или иная информация, следил за коммунальными платежами, налогами. Можно сказать, он вел все дела в поместье.
– Вы хотите сказать, что у дворецкого был доступ к банковским счетам вашего отца? – удивился Макс.
– Не думаю, что ко всем. Однако все, что касается домашних расходов и налоговых выплат – да.
– А вы интересовались счетами вашего отца? Э-э… не было ли каких необоснованных или странных трат?
Арчибальд удивленно посмотрел на Макса.
– У нас не принято интересоваться чужими деньгами. Если честно, я даже не в курсе, сколько тратит моя жена. Нет, что касается общих денег, – здесь все под контролем, у нас с ней есть общие счета. Но есть и раздельные. Мы друг друга не контролируем.
– Я спрашиваю не из личного любопытства, Арчи. Человек, который имел доступ к деньгам вашего отца, естественно, попадает под подозрение. Я ни в коем случае не хочу обвинить Джона в нечестности, но проверить ведение банковских операций вашего отца не мешало бы. В основе большинства преступлений лежит денежный вопрос, мистер Арчибальд. Вам ли, адвокату, этого не знать.
– Две недели назад было зачитано завещание отца. Кроме движимого и недвижимого имущества, которое было поделено на три части, нам досталась и приличная сумма денег. Никаких вопросов ни у нас, ни у нотариуса не возникло.
Макс очень хотел расспросить подробнее, что означает «приличная сумма денег», но постеснялся. Он лишь спросил:
– А Хилхаузи кому достался?
– Хилхаузи я выкупил у брата и сестры еще два года назад.
– Что значит, выкупили? Объясните, Арчи.
– Когда умерла мама, отец составил завещание. Имущество делилось на три равные части. Собственно, мы знали о содержании завещания, отец сразу поставил нас в известность о том, как он хочет распорядиться имуществом и деньгами. Так вот… Когда встал вопрос о поместье, отец пожелал, чтобы Хилхаузи остался в семье. Он понимал, что если кому-то из нас троих взбредет в голову продать свою часть, то остальные должны будут подчиниться. Однако дом и сад надо содержать. Это недешево. Отец переживал, захотим ли мы постоянно вкладывать деньги в Хилхаузи. Поначалу, возможно, да, но со временем… Сестра живет, в основном, в Лондоне, часто уезжает во Францию. У нее там дом. Брат тоже разъезжает по экспедициям. Тогда я, чтобы успокоить отца, предложил брату и сестре выкупить их доли. Как ни странно, они не возражали. Так что Хилхаузи принадлежит мне.
– То есть сэр Эндрю Кэмпбелл последние два года жил в вашем доме?
– Не совсем так. – Арчи усмехнулся. (Макс решил, что усмешка относится к непониманию Максимом Омским английских… тьфу, шотландских реалий. Поди разберись в их вековых традициях!) – В Шотландской юрисдикции действует
