мне. Мне убить тебя или отойдешь в сторонку?
Коппо никогда не был трусом, а сейчас перед ним стоял самый заклятый враг его господина, притом что у Фолько на этом свете имелось множество врагов. Одной из причин их приезда сюда, приезда Адрии в Милазию, было стремление подобраться поближе к Ремиджио, где правил этот человек.
– Я не могу отойти в сторону, – проговорил Коппо. – А вы не можете войти в этот дом, мой господин, пока вас не пригласят.
– В сущности, и то и другое неверно, – произнес голос, и Коппо увидел, как из темноты выросла фигура человека, такого же крупного, как он сам. – Спасай свою жизнь и отойди от калитки. Я один, если это имеет какое-то значение.
– Вы подождете здесь, а я вернусь в дом и доложу.
– Нет, – возразил его собеседник. – Этого не будет, солдат. Мне нравится заставать людей врасплох, и я слишком давно не заставал врасплох Фолько. – Коппо услышал знакомый звук – звук меча, вынутого из ножен. – Не думаю, что позволю часовому лишить меня этого удовольствия. Не люблю, когда меня чего-то лишают. Но мне совсем не хочется с тобой драться.
– Я сказал, стой! – произнес Коппо и выставил перед собой меч.
– О господи, да ты мне угрожаешь, – сказал Теобальдо Монтикола. – Зачем разумному человеку это делать?
Коппо хорошо владел мечом, и поэтому его ужаснуло, еще до того, как он ощутил сильную боль в левом плече, а потом в том же боку, как легко противник одолел его. Все случилось мгновенно, это даже боем нельзя было назвать, и, падая на твердую землю, он услышал свой крик.
Он мог бы сказать, что криком хотел предостеречь Фолько и остальных, но, по правде говоря, это был крик боли и страха, что он сейчас умрет здесь, в ночи.
Его противник, правитель Ремиджио, даже не удостоил его взглядом. Коппо слышал, как тот прошел мимо и открыл калитку, которую он охранял. Затем он подумал о матери, которая жила в монастыре, стирая белье для Дочерей Джада. Коппо был ее единственной отрадой. Ну, не совсем так, еще у нее был бог.
После этой ночи у матери останется только Джад. Коппо приложил ладонь к боку и почувствовал, что она мокра от крови. Кажется, он лежал на спине и смотрел в небо. Звезды, так много звезд, а потом – медленно нарастающая темнота. Он чувствовал сожаление, и боль, и удивительную печаль. Интересно, подумал он, неужели бог все время несет в себе столько печали? Коппо надеялся, что это не так.
Два человека в костюмах для верховой езды – не в ливреях, по которым их можно было бы опознать – внесли раненого в комнату для больных. Там, где они прошли, осталась дорожка из капель крови.
Они несли его бережно. У Елены возникло ощущение, что им уже приходилось делать подобное раньше. Конечно, приходилось, если они – солдаты правителя Ремиджио. Его отец завоевал этот город. Собственно говоря, сами жители предложили ему стать правителем, который будет их защищать. Дед Фолько сделал то же самое в Акорси. Сильные люди, стоящие во главе войска? Пусть
