наружу! И помогают ей в этом верные слуги ее – слухи, что полнят землю. И имеющий уши – услышит, – с лукавой усмешкой заметил цадик.
– Спокойствие души так хрупко, раби! Теперь я могу быть спокоен? – спросил хасид, желая укрепиться в чувстве уверенности и продлить его очарование.
– Дорогой мой Борух! Господь отметил тебя своей милостью, и ты сделался богат. Спокойствие богача в его деньгах. И не столько в тех деньгах, что он приобретает, сколько в тех, что он тратит. Я разумею благотворительность, мой друг. Вот твой ключ в обитель будущей спокойной жизни, – туманно закончил цадик.
Придя домой, счастливый Борух поведал жене о благополучном завершении дела. Не торопясь разделять радость супруга, она выспросила все подробности. Лицо практической женщины не просветлело, но приняло отрешенное выражение, как у человека, производящего подсчеты в уме.
Навет
Какое это чудесное время – весна! Стихии природные – и вода, и воздух, и земля – все пробуждается. Кругом молодая зелень: трава, кусты, деревья. Теплый ветер пьянит. Лед на реке сошел, вода к себе манит. Благолепие и благодать.
Стоит на реке мельница. Хозяйничает на мельнице еврей, что взял ее в аренду у местного помещика, важного вельможи. Никто не рад весне больше, чем мельник. Во-первых, он хасид, а, стало быть, человек жизнерадостный и жизнелюбивый, а во-вторых, пасха на носу, а это значит, что заказов хоть отбавляй. Один за другим евреи тянутся на мельницу, привозят мешки с зерном, увозят мешки с мукой – будут мацу печь.
Мельник этот всем хорош, но на язык невоздержан. То есть недостойных или богохульных каких речей, Боже сохрани, от него не слышно, но вот обидеть человека ядовитым словом он может. Задумал как-то сын местного священника свою мельницу построить. Но за дело взялся неумело, и денежки его быстро вылетели в трубу. Чужие неудачи доставляют удовольствие. Мельник рад его беде и открыто насмехается над незадачливым конкурентом: “Куда уж этому безголовому со мной тягаться. Неуч и пьяница. Силен в делах, как родитель его, поп, силен в Святом писании – тот не знает, кто кого убил, то ли Каин Авеля, то ли Авель Каина”. Не раз уж цадик остерегал хасида: “Кого уязвишь насмешкой, в душе того оставишь вечный след. Не тешься зубоскальством, наживешь врагов”.
***
Работал у мельника мальчик-подросток, крестьянский сын. Работника своего хасид не обижал, тяжелой работой не нагружал – молод совсем, а кормил досыта, да еще и гостинцы отцу с матерью посылал. Вот и любил парнишка доброго хозяина.
Как-то раз не явился поутру работник. Мельник забеспокоился: “Не заболел ли?” Пошел к отцу его, крестьянину, а тот говорит, что сын накануне вечером не возвращался, и, что думали они с матерью, что остался он на мельнице ночевать, потому как работы невпроворот. Нехорошо сделалось на душе у еврея. Тошно. Мысли дурные полезли в голову. Бедой запахло.
А уж к полудню все крестьяне знали: у мельника пропал работник, и нигде его найти не могут. Священник собрал на площади вече и разъяснил
