провёл, отобразив все фигуры движения, которые были доступны для данного образца, и даже дал рекомендации, где следовало усилить, где – улучшить, а где и вовсе поменять тот или иной узел. Но дальше у ИЦ случился затык: ему не с чем было работать. То есть, сам образец никуда не делся и исправно облучался детекторными волнами, однако в центральном процессоре не было одной очень важной директории: архива со множеством доступных вариантов схем и чертежей.
Иными словами, процессор ИЦ банально не знал, из чего ему выбирать, так как выбора у него и не было по причине полного отсутствия у него знаний. Единственное, что у него было – это куцый архив бота-ремонтника, который мог производить только первичный ремонт, а, следовательно, был некомпетентен для проведения более серьезных операций. Проще говоря, неуч позорный…
А про память лапохвата и вовсе говорить было нечего – о шестерёнках он знал только то, что об них больно колется нос.
И тут я вспомнил про себя. В отличие от ремонтника, у меня вообще же никаких чертежей не было и по сравнению с ним, я был ещё большим неучем, чем он сейчас. А где я взял нужный мне черте-ож? Правильно – на свалке. А свалка у нас – что-о? Правильно – резервуар. В том числе, резервуар для хранения данных. Устаревших, неактуальных, малополезных, но всё-таки – данных. И их там – резервуар. У меня такой резервуар тогда был. А вот у ИЦ этот агрегат сейчас отсутствовал почти полностью. Следовательно, надо ему с этим помочь.
Еще раз, глянув на статус исследования, я убедился, что изучаемый объект со всех сторон рассмотрен и описан, а данные о нем надежно зафиксированы в памяти Центра. Следовательно, прежде чем лаборатория сможет давать мне хоть какие-то дивиденды, я должен сперва в нее вложиться. И я вложился. Причем, буквально – физически расширил зал исследований и встал туда сам. И подвергся тщательному анализу, от которого едва не уничтожился. Попутно я выяснил, что нужно усовершенствовать инструментарий Центра на предмет увеличения количества транспортеров, разрядников, резаков и самих манипуляторов, так как только нехватка вышеозвученного оборудования и спасла меня от полной разборки, за которую тут же и взялись мои новые горе-ученые, заключенные в кувшин исследовательского строения. Тем не менее, одну лапу они мне повредить все-таки умудрились.
Вырвавшись из плена науки, я отдал сразу две команды: первая – на модернизацию нового здания, а вторую – на перезарядку его энергоэлементов – за четыре с лишним минуты Центр ополовинил свою батарейку(3). Значит, за 8-10 минут он ее точно доест. 120 эн в секунду! Да у меня – самого интеллектуального и энергожоркого робота здесь – данная цифра составляет только 83 энс! И это – в пиковые нагрузки, которых я в данную пору никогда не смогу достичь. А здесь – 120! Нет, есть еще, конечно, Центр контроля со своими 240 эн/с, но такой аппетит он, во-первых, никогда не развивал, а во-вторых, он такие траты абсолютно оправдывает. Да и я помню что в «контрольке» энергетические шины толщиной с палец бегемота,
