коляску и улыбаясь, сказал Консультант. – И, пожалуйста, не выдавайте меня!
Глаза его были чисты. Это допускало прощение и вызывало доверие.
«Да чёрт с тобой!» – подумал Глеб, не произнеся ни слова. Он повернул голову на противоположную стену коридора. Там, очевидно, были окна во двор, но они были тщательно зашторены. А в простенках висели фотографии «Битлов», «Роллингов» и прочие.
– Да, я бывший музыкант. А это мой коридорчик. Тут я живу, провожу время… И простите мне эту единственную оставшуюся мне радость жизни – быть тенью в ваших играх и беседах. Сам-то я однажды «заигрался»… Теперь без ног! Впрочем, что я жалуюсь? Сейчас у меня новая большая Игра. И тайная. И в эту Игру я должен вас посвятить!
Глеб Сергеевич насторожился, выдавая прежнее неудовольствие.
– С вашего разрешения, разумеется, – добавил Джеймс, – проходите, любезнейший, вот в эту комнату. Это мой кабинетик.
Кабинетик был замыкающей частью анфилады комнат, в которых работал, обедал и спал этот странный человек.
– Присаживайтесь, Глеб Сергеевич. Я сварю великолепный кофе. А вот тут бар: напитки, сигары. Толкните дверцу.
Глеб открыл бар, встроенный в огромный, старинной работы книжный шкаф. И книги, их кожаные переплёты, хранящие дух минувших времён, и налитый стаканчик настоящего шотландского скотча с его янтарным тёплым светом сразу установили хорошую, добросердечную атмосферу для разговора. А когда дымок от сигары несколькими переплетающимися кольцами стал подниматься к потолку, Всеволожский улыбнулся и сказал:
– Спасибо! У вас хороший вкус.
– Джеймс. Прошу называть меня просто Джеймс.
– Великолепный вкус, мистер Джеймс! Набор-то в баре и вся обстановка кабинета изысканнейшая. Эта лампа, приборы на столе, глобус, настенные часы, ваза… Это – музейные вещи. Большинство предметов конца восемнадцатого – начала девятнадцатого веков. Это вот, если не ошибаюсь, Франция, это – Германия, а эти три картины – конечно, Италия.
– Старший брат не забывает меня.
– Вы имеете в виду Роберта Гордона?
– Да. Он – старший и по возрасту, и по рангу, – ответил Джеймс довольно туманно.
Когда хозяин и гость сделали по первому глотку ароматного кофе, Джеймс посмотрел на Глеба своим особенным проницательным взглядом и спросил:
– Вы любите Игру?
– Я не ходил бы в ваш Клуб, не люби я играть.
– Нет, я о другой, Большой Игре!
– Изволите говорить загадками, господин Гордон?
– «Игра в бисер». Знакомое понятие? – уже улыбаясь, сказал Консультант.
– Естественно. Интеллектуальное жонглирование высокими материями, хождение по лабиринтам духа, препарирование слов, знаков и всего видимого и, главное, невидимого, – иронично ответил гость.
– А
