слов спросила я, не видя смысл во внедрении старого человека в наши ряды.
– Чтобы ты не думала, но у старушки какое-никакое есть влияние. Представь спиногрызов она обучила, да они ж ее на руках носить готовы! – Гера вытянула ноги на столе, закидывая руки за голову; я переборола желание сломать ей конечности, вздохнув. – А, еще она того, умная. Типо, если будет организовывать вылазки, мелких осечек, как сегодня ночью не будет.
– «Мелких осечек»? – зубы заскрежетали, пропуская слова.
– Ну да, мелкие осечки. Операция прошла успешно, мы засветились, шоу устроили, полиция завела на нас еще одно дело. Чего бубнить-то? Выглядишь как разозленная собачка, к слову, только не плачь.
Кулаки сжались, грудь задышала быстрее, сердце биение ускорилось. Пульс ускорился.
Сто ударов в минуту, нет, скорее сто двадцать.
– Смерть человека для тебя – осечка? – пути назад нет, конфликта было не избежать. На ум шли одни ругательства.
– Смерть одного человека – не самая большая жертва, малышка. Лучше, конечно, без нее, но чем богаты. Фиговая у тебя система морали, таким, как ты жить трудно. То от смерти незнакомого человека на полыхаешь, то из-за одного несчастного фолка ледышкой становишься.
– Гера! – крикнула Сара, обернувшаяся на неподходящий ситуации звук.
Я рассмеялась с надрывом.
Сто пятьдесят, сердце становилось все легче и легче.
Сто семьдесят – меня ничего не сдерживало, я кинулась на врага, очень не вовремя увернувшегося от удара.
– Совсем больная?! – стул полетел на пол, но Гера осталась стоять на ногах.
Сто девяносто.
Меня же с ног чуть не подрезали, я прыгнула на стол, успев проскочить на пол, прежде чем платформа развалилась. Женщина не ожидала подлого удара по спине кнутом горячего чая, иногда подручные средства недооценивают, потому то вскрикнула.
Двести тридцать.
Здравый смысл покинул меня; я бросилась в рукопашную на Геру, распластав ее на земле. Лишь один удар долетел до ее высокомерного лица, украсив глаз, прежде чем на моей шее затянулась удавка. Ногти зацарапали шею, в попытках освободиться от удушающей пытки. Я не могла дышать.
Сто девяносто.
Сто семьдесят.
Сто двадцать.
– Успокоилась? – Сара хмыкнула, и до меня дошло, кто подверг меня мучительной пытке. В нос хлынул запах табака и кофе.
«Она никогда не была на твоей стороне, – подкинул мысль шепот, в кои-то веки, я была с ним согласна.»
Вскочив на ноги, я судорожно стала рыться во внутреннем кармане пиджака дрожащим руками, проведя ярко-жёлтой тканью по носу, я на последок вдохнула запах мускуса, прежде чем кинуть его прямо в Геру, с ухмылкой глядя на налившийся синяк.
– Я
