Стенограф жизни. Елена Айзенштейн

      Ворота… Львиной пастью

      Пускающие – свет.

      – Куда ворота? – В счастье,

      Конечно! – был ответ

      (Двойной)…

      Счастье? Но это же там, – на Севере —

      Где-то – когда-то – простыл и след!

      Счастье? Его я искала в клевере,

      На четвереньках! четырех лет!

      Четырехлистником! В полной спорности —

      Три ли? четыре ли? Полтора?

      Счастье? Но им же – коровы кормятся

      И развлекается детвора

      Четвероногая, в жвачном обществе

      Двух челюстей, четырех копыт.

      Счастье? Да это ж – ногами топчется,

      А не воротами предстоит!

      Потом была колода —

      Колодца. Басня – та́:

      Поток воды холодной

      Колодезной – у рта —

      И мимо. Было мало

      Ей рта, как моря – мне,

      И всё не попадала

      Вода – как в странном сне,

      Как бы из вскрытой жилы

      Хлеща на влажный зём,

      И мимо проходила

      Вода – как жизни – сон…

      И, отеревши щеки

      Колодцу: – Знаю, Друг,

      Что сильные потоки —

      Сверх рта и мимо рук

      Идут!

      И какое-то дерево облаком целым —

      – Сновиденный, на нас устремило обвал.

      – Как цветная капуста под соусом белым! —

      Улыбнувшись приятно, мой спутник сказал.

      Этим словом – куда громовее, чем громом

      Пораженная, прямо сраженная в грудь:

      – С мародером, с воро́м, но не дай с гастрономом,

      Боже, дело иметь, Боже, в сене уснуть!

      Мародер оберет – но лица не заденет,

      Живодер обдерет – но душа отлетит12.

      Гастроном ковырнет – отщипнет – и оценит —

      И отставит – на дальше храня аппетит.

      Мои кольца – не я: вместе с пальцами скину!

      Моя кожа – не я: получай на фасон!

      Гастроному же – мозг подавай, сердцевину

      Сердца, трепет живья, истязания стон.

      Мародер отойдет, унося по карманам —

      Кольца, цепи – и крест с отдышавшей груди.

      Зубочисткой кончаются наши романы

      С гастрономами.

                                    Помни! И в руки – нейди!

      Ты, который так царственно мог бы —

                                                                    любимым

      Быть, бессмертно-зеленым (подобным плющу!) —

      Неким цветно-капустным пойдешь анонимом

      По устам: за цветущее дерево – мщу.