тяжело вздохнул, взмахнул рукою и медленно прошелся по кабинету, искоса посмотрев на молодого поэта. По лицу гусара снова поплыли красные пятна стыда.
– Денис Васильевич, вы бывали когда-нибудь в бою?
– Простите, ваше величество, еще не приходилось. Но я жажду пролить кровь за Отечество!
– Жаждете? Хм… Пролить, конечно, кровь за Россию можно и нужно, но не раньше, чем наши супротивники прольют кровь за свою родину. Так вот к чему это я… Мне приходилось ходить со шпагой в руке в атаку, и я понимаю своих солдат, когда они, распаленные бешенством, под пулями врага врываются в крепость. А там ведь есть женщины и вино…
– Я понимаю, государь, все понимаю. Простите меня великодушно! Я не знаю, смог бы сам изнасиловать, гм… эту особу, но убил бы точно! Задушил бы собственными руками! Стыд-то какой! Чтобы русские дворяне покусились на свое же Отечество и предали его! Благодарю вас, государь, что сохранили все в тайне и позор не обрушился на многие семьи.
– Вот потому-то и ходят слухи, поручик, и правды не ведают, ибо рассказать ее нельзя! – Петр скривил губы и с нескрываемым огорчением вздохнул.
– Можно, государь! Я стихи напишу! Нет, басню клеветникам России, иносказательно, но все поймут!
– Пишите, поручик, пишите. У вас еще есть неделя, ибо предстоит вам вскоре отправиться во Францию, где вы станете адъютантом генерала князя Багратиона. Я удовлетворил ваше прошение, поручик!
– Во Францию?! Так десант в Англию будет! – Поручик аж задохнулся от счастья, его лицо приняло неописуемое блаженное выражение. – Государь, самым счастливым днем моей жизни станет тот, когда вы мне прикажете положить живот на алтарь Отечества!
День первый
27 июня 1804 года
Булонь
– Петер, спаси его!
Петр вздрогнул, машинально обернувшись на громкий крик жены, и в великом изумлении осознал, что находится в своем любимом Петергофе, на берегу канала, в котором когда-то он спас Григория Орлова.
Еще краем глаза император заметил, как далеко в стороне стоят люди, столпившись у накрытого яствами летнего столика. Среди бело-розовых платьев придворных дам выделялись синие чекмени казаков и ливреи дворцовых слуг.
– Этого не может быть… – пробормотал Петр в полной растерянности – в глаза попали до боли знакомые лица.
Сотник Данилов, но еще молодой, о чем-то говорил с арапом Нарциссом. Верный царский слуга, такой же подвижный, как сорок лет тому назад, только кивал в ответ казаку.
– Они же померли!
Петр потер ладонью глаза, не в силах поверить увиденному, но мираж не растаял, Нарцисс с Даниловым никуда не исчезли, наоборот, подпрыгнули на месте, услышав призыв императрицы, и резво бросились к нему.
– Петер, спаси же его!
Пронзительный крик снова раздался за спиной, и только сейчас Петр
