и сожрать меня, а если Шукели узнает, что я украл его ключи, он повесит меня за… Словом, что ты мне дашь?
– Пятнадцать тысяч золотых монет и дворец в Пуатани, – предложил король.
Чернокожий завопил и пустился в пляс, выражая таким способом переполнявшие его чувства.
– Мало! – завопил он. – Предложи мне больше! Ну, что ты мне дашь?
– Ты, черная собака! – Красная пелена ярости застлала Конану глаза. – Будь я свободен, я бы свернул тебе шею! Или это Шукели прислал тебя сюда поиздеваться надо мной?
– Шукели ничего не знает о том, что я пришел сюда, белый, – ответил чернокожий, вытягивая шею, чтобы заглянуть в яростные глаза Конана. – Я давно тебя знаю, еще с тех времен, когда был вождем свободного племени, до того как стигийцы захватили меня в плен и продали на север. Помнишь грабеж Абомби, когда твои морские волки ворвались в селение? Перед дворцом короля Аджаги ты зарубил одного вождя, а второй спасся бегством; погибший был моим братом, а убежал от тебя я. Я требую с тебя плату кровью, Амра!
– Освободи меня, и я дам тебе столько золота, сколько ты сможешь унести, – прорычал Конан.
Красные глаза сверкнули, а белые зубы в свете факела оскалились в волчьей ухмылке.
– Ага, белый пес, ты – такой же, как и все представители твоего племени, но для чернокожего золото не может стать достойной платой за кровь. И цена, которую я требую, – твоя голова!
Последние слова он выкрикнул с маниакальным бешенством, и по закоулкам подземелья прокатилось пронзительное гулкое эхо. Конан напрягся, пытаясь разорвать кандалы; ему вовсе не улыбалось умереть, как овца на бойне. Но вдруг он оцепенел, пораженный жутким зрелищем. За спиной чернокожего в полутьме раскачивалось гигантское длинное тело.
– Тсота ни о чем не узнает! – злорадно рассмеялся чернокожий, упиваясь своим триумфом и опьянев от ненависти. Он и не подозревал, что смерть уже выглянула у него из-за плеча. – Он придет сюда не раньше, чем демоны вырвут твои кости из цепей. А я получу твою голову, Амра!
Он слегка присел, расставив на ширину плеч свои массивные, как колонны, ноги и замахнулся огромным мечом с такой силой, что под кожей его волной перекатились напряженные мускулы. В этот миг колоссальная тень у него за спиной качнулась взад и вперед, а клиновидная голова нанесла такой удар, что по туннелям пошло гулять эхо. Толстые губы, разошедшиеся в мученическом оскале, не издали ни звука. В последний момент Конан успел заметить, как в широко раскрытых черных глазах гаснет жизнь, словно внезапно задутая свеча. От удара крупное черное тело отлетело в коридор, и чудовищная тварь обвилась вокруг него гигантскими кольцами, так что труп чернокожего совершенно скрылся из глаз, а затем до слуха Конана долетел отвратительный хруст костей. И вдруг сердце у него замерло, а потом бешено забилось в груди. Меч и связка ключей вылетели из рук чернокожего и зазвенели на камнях – причем ключи оказались почти у самых ног короля.
Он
