отшатнулся, и его темное лицо посерело. Самоцвет меж тем утратил свою прозрачность и кристальную чистоту; в его глубинах заклубился туман, а по поверхности пробегали волны разной интенсивности – это камень менял цвет. Яра склонился над столом и схватил камень обеими руками, вглядываясь в его туманные глубины, словно это был магнит, притягивающий его содрогающуюся в конвульсиях душу. Конан в упор смотрел на него, и варвару казалось, что зрение изменяет ему. Когда Яра поднялся с кушетки, он выглядел высоченным гигантом, но сейчас Конан вдруг заметил, что жрец головой едва достает ему до плеча. Он растерянно заморгал и впервые за сегодняшнюю ночь усомнился в собственном здравомыслии. А потом киммериец с содроганием отметил, что жрец все уменьшается в росте прямо у него на глазах.
Он смотрел на происходящее, которое казалось ему забавной игрой, с каким-то отстраненным интересом. На киммерийца нахлынуло ощущение нереальности, и он более не был уверен в том, кто он такой и что здесь делает. Он сознавал лишь, что стал невольным свидетелем проявления неведомых Внешних Сил, понять которые ему было не дано.
А Яга ростом был уже не больше ребенка; вот он превратился в новорожденного, лежащего на столе и по-прежнему сжимающего камень обеими руками. И вдруг колдун понял, что с ним происходит, и вскочил на ноги, выпустив из рук самоцвет. Но рост его продолжал уменьшаться, и теперь Конан видел фигурку крошечного пигмея, бегающего по крышке стола эбенового дерева, размахивающего малюсенькими ручками и вопящего голоском, похожим на писк насекомого.
Колдун стал таким маленьким, что самоцвет нависал над ним, как огромная гора, и Конан увидел, как он прикрыл глаза рукой, словно для того, чтобы уберечь их от его блеска, и зашатался, как безумный. Конан понял, что некая невидимая сила как магнитом притягивает Яру к камню. Он трижды обежал вокруг него по кругу, радиус которого с каждым разом сужался, и трижды поворачивался, пытаясь отойти к краю стола. А затем, пронзительно вскрикнув, жрец вскинул руки и побежал прямо к камню.
Наклонившись ниже, Конан рассмотрел, как Яра карабкается по гладкой изгибающейся поверхности камня, словно человек, поднимающийся на стеклянную гору. Колдун совершил, казалось, невозможное и встал на самой вершине, по-прежнему воздев руки над собой, выкрикивая заклинания, разобрать которые варвар уже не мог. И вдруг Яра провалился внутрь самоцвета, как человек, тонущий в море, и туманные волны сомкнулись у него над головой. Теперь Конан видел колдуна в ярко-алой глубине самоцвета, который вновь обрел кристальную прозрачность, причем видел его словно издалека, как если бы глядел в перевернутую подзорную трубу. И вдруг в сердце камня появилась искрящаяся ярким зеленым светом крылатая фигурка с телом человека и головой слона – уже не слепая и не изувеченная. Яра всплеснул руками и побежал прочь, как сумасшедший, а мститель устремился за ним по пятам. А потом словно лопнул пузырь, и огромный камень исчез в радужном всплеске разноцветных лучей, а поверхность стола эбенового дерева вновь стала девственно-чистой
